– От моего отца.
– А до него? – спросил Адори. – Кому оно принадлежало до него?
– Не знаю, – соврала я. – Ему передали.
Не говоря ни слова, губернатор сунул светящуюся палку за пояс, рядом со связкой ключей. Я потянулась было за ней, но Маркес схватил меня за плечо и силой сжал пальцы. От боли к глазам подступили слезы. Я заморгала и опустила руку.
Губернатор выжидающе посмотрел на меня. Я хмуро посмотрела на него.
– Карта, – тихо сказал Пабло, но я все равно вздрогнула. Он уже соскочил с коня и теперь протягивал мне стопку бумаг.
Поблагодарив его одними губами, я перебрала стопку дрожащими пальцами и обнаружила карту, завернутую в кусок сукна.
– Ну? – губернатор не спускал с меня тяжелого взгляда. – Деревья?
Я просмотрела пергамент и покачала головой. Никаких подсказок карта не давала и содержала только указание на то, что лес – смешанный и состоит из драконника и сосны. А как обозначить на карте черные деревья?
Маркес нетерпеливо поцокал языком.
– Насколько далеко тянется лес?
Я снова прошла взглядом по карте, сверяя масштаб с отметками на моей кожаной подушечке. Неточность была, но не очень большая.
– По крайней мере на двадцать миль в том направлении. – Я указала на запад. – Больше, если пойдем прямо.
– А до воды далеко?
Мои пальцы пробежали до обозначавшей водопад голубой звезды.
– Двенадцать.
Губернатор кивнул.
– Вот туда нас и веди.
– Деревья начинают редеть, – предупредил Маркес. – Тропа скоро пропадет.
– Люпе станет искать воду, – сказал губернатор, указывая на высохшее русло Аринтары.
«Нет, – подумала я. – Она не здравомыслием руководствуется, а ищет убийцу».
– Господин, – решился Маркес, – не думаете ли вы, что нам стоит устроиться на ночлег, а уж завтра подняться с первым светом? Вряд ли ваша дочь ушла далеко, и, конечно, ей тоже придется сделать остановку и отдохнуть.
– Если так, то тем более надо идти дальше, – оборвал его губернатор. – Мы еще можем ее догнать.
– Люди устали, – осторожно пояснил Маркес. – Если мы столкнемся с опасностью, нам потребуются все наши силы.
– А как же моя дочь? Ее безопасность?
– От отдохнувших людей и лошадей пользы больше, чем от усталых, – не отступал стражник. – С утра пойдем галопом и до заката обязательно ее найдем.
Я хотела идти дальше, но веки наливались тяжестью.
Наконец губернатор распрямил широкую спину и обратился ко всем нам.
– Продолжим. – Он суровым взглядом пресек поднявшийся было ропот недовольства. – И предлагаю прибавить.
Я аккуратно уложила бумаги и инструменты в сумку, завернула карту в холстину, а когда подняла голову, группа уже ушла вперед. Остался только Пабло, державший под уздцы мою кобылку.
– Готова?
Я благодарно кивнула и, улыбнувшись, протянула руку за поводьями. Но вместо них Пабло подал мое сложенное в узелок платье.
– Выпало из твоей сумки. Убери его. Да побыстрее.
Он одним движением бросил меня в седло и толкнул мою кобылку вперед еще до того, как я успела выпрямиться.
– Спасибо…
– Притворяйся чуточку получше, – бросил Пабло. – Если никто не видит, то только потому, что толком не присматривается.
В первые часы нового дня ландшафт выглядел даже еще непривычнее. Ни от Маши, ни от кого-либо еще из старших я никогда не слышала о черных лесах. О них не рассказывал папа, их не было на маминой карте. Что же такое случилось здесь, отчего деревья лишились своего естественного цвета? В полях Громеры пшеница стояла золотистая, а не серая.
Пару часов мы ехали без всяких помех и в полной тишине, нарушаемой лишь конским храпом и скрипом кожи, когда я делала очередную отметку на подушечке.
И каждая новая отметка приближала нас к Аринтану. В животе у меня стягивались и распускались узелки беспокойства. Пабло и Па могли говорить, что это всего лишь сказки, но Аринта всегда придавала мне смелости, и именно смелость требовалась мне сейчас в первую очередь.
Мы обошли стороной густую чащу, и мое сердце замерло от отчаяния. Ни Люпе, ни низвергающегося каскадом водопада. Только высыхающее русло и мелкая, неторопливо струящаяся речушка.
– И это могучий Аринтан? – с нескрываемым презрением процедил губернатор. Все спешились, и только я проехала вперед.
Еще один поворот, и над моей головой вырос скалистый выступ. Тонкая струйка сбегала через край, а за ним виднелось углубление, пещера, которая была бы скрыта, будь водопад таким полноводным, каким его описывали в мифах.
Я сползла на землю, привязала кобылу к дереву, вошла в речушку и, шлепая ботинками по грязи, направилась к пещере.
Она оказалась глубже, чем представлялось издалека. За узким и низким входом открывался широкий коридор, который вел к другой пещере, где уже можно было стоять в полный рост. Вытянув вперед руки, я на ощупь двинулась дальше.
Стены были сухие и почему-то теплые. На задней стене пальцы нащупали какие-то странные горизонтальные линии, словно каменные глыбы лежали плашмя одна на другой. Я вспомнила игру, в которую играли когда-то мы с Габо: поешь и перекладываешь руки, одну поверх другой, быстрее и быстрее, выхватывая нижнюю и стараясь оказаться наверху, когда песня закончится.
Перехватило дыхание. Мне так недоставало Габо, но сейчас я не могла позволить себе никакой слабости.
Выбравшись из пещеры на открытый воздух, я зачерпнула пригоршню воды и выпила. Пусть и не волшебный водопад из папиных историй, но по крайней мере, вода там была.
Я наполнила пустую фляжку, положила ее в сумку, достала и повесила на пояс ту, которую взяла из дома. Па всегда говорил, что в путешествии важно придерживаться определенного порядка и использовать менее свежую воду.
Губернатор и его люди располагались на берегу. Я села на камень рядом с Пабло и, наклонившись, прошептала:
– Что происходит?
– Будем завтракать. Остановились на час или около того, так он говорит.
– А потом?
Пабло пожал плечами.
– Пойдем дальше. Тебе бы вздремнуть не помешало.
Странное дело, но усталости как не бывало, хотя мы и ехали всю ночь и почти все утро.
Губернатор стоял чуточку в сторонке от остальных. Взгляд его рыскал по земле, отыскивая следы дочери. При этом он нетерпеливо переступал с ноги на ногу, словно гнев превращал в раскаленные угли камни у него под ногами. В какой-то момент Адори взглянул на меня, и я виновато отвела глаза.
