Вот эта, да, вот эта, за левым столиком, это я. Узнали хоть? Ну вот, рукой помахала.
Говорят, поправилась, понятно отчего. Но что мне идет. Правда? Да ладно!
Да, специально пришла пораньше, от «строгого режима» отдохнуть.
Ну что рассказать?
С Геннадием Михалычем мы все-таки расписались. Да, вот колечко… Мне тоже показалось, когда выбирали. Вдвоем ходили.
Девочка у нас родилась, Катенька. Да, та самая, которую из Бултыхов «привезла». Копия Геннадий Михалыч, вот такие щеки. Честно сказать, колебалась. Суд на носу, фирму закрывать надо. И на тебе бонус в виде токсикоза. Целые дни с «белым другом». Генка настоял. И Лешка. Да, Лешка. Зашла к нему такая после УЗИ. «Сына, ты уже взрослый, в январе пятнадцать, поэтому с тобой уже напрямую советуюсь. Ты готов, что у тебя сестренка родится и Гена к нам переедет? Я сама не знаю, готова я или нет, суд на носу и с бизнесом, сам знаешь, какая жопа. Скажешь, чтоб я сделала аборт, пойду и сделаю».
Ну, вот так и сказала. А у него такая истерика фонтаном, не ожидала даже. Поревела с ним за компанию, Генка приехал, сопли нам утирал. Он Генку сразу зауважал, когда узнал, что тот пацана спас, ну, в тот день, когда я из Бултыхов… Лешка, пока я ходила, боялся, «мама», «мамочка», посуду три раза за собой вымыл. Лена эта его тоже приходила, что-то помогала там, блондиночка такая. Они потом расплевались, сейчас у нас уже другая мадемуазель, еще не видела, только по телефону, когда мобильник терял: «Мо-о-жно Алексея?» Ну, мо-ожно. Тоже, говорит, серьезные отношения.
Сейчас… эсэмэска пришла.
МЫ ПРОСНУЛИСЬ.
При… Прис… Есть.
МОЛОДЦЫ! ПРИСТУПАЙТЕ К ПЛАНУ Z.
Это у нас с Михалычем шифр, он сейчас с Катькой, пока я здесь, на встрече. Я ему записку прилепила, что делать, «План Z». Обычно мама приходит, а тут у нее церковь, и Лешка на английский ускакал. Так что Геннадий Михалыч сейчас один с Катькой, папашка.
Думаю иногда, конечно. Мысли, говорю, разные. Может, не надо было за него. И разница, и образования у него толком ноль, хорошо, заставила на вождение, разъезжает сейчас на джипе. Вспоминаю иногда, что этот актер великий о нем… Что «примитивный». Ну, примитивный. Сама же просила тогда просто счастья, кушайте, что заказывали.
Сейчас эсэмэска. Ну, что у них там? А… Это не от них, это от нее.
Я В ПРОБКЕ ОПОЗДАЮ ИЗВ…
А я ее предупреждала, что пробки будут. Сейчас отвечу ей.
На суде… Это я еще не сказала? На суде меня почти оправдали. Я уже с пузом убедительным была, даже то, что они мне накрутили, амнистия, освободили прямо из зала, Генка меня увез, я еще по дороге на него наорала на радостях.
Потом еще один суд был… Нет, девушка, я еще не выбрала. Хорошо, сок пока принесите, вот этот.
На чем я остановилась? Забыла из-за этой… Да, насчет родителей. Они съехались, как в машине сказали. Адочка ко мне приезжала в истерике биться. А потом через месяц отец к ней за вещами ездил, ну и привет. Мама по потолку бегает, я – туда, к этой мадам. И там его тоже нет, и к маме не вернулся. Снял однокомнатную на Чехова, ездили к нему туда с Генкой. Посидели, выпили, я не пила. Всё, говорит, устал от всех этих женщин. Я Генке своему в бок, ты не слушай, тебе рано такие вещи. Так что теперь папочка у нас один, утром бегает, а для души у него Новгород, мы туда столицу переносим. С новгородцами своими постоянно подписи собирают. Зимой туда ездил, его там встречали, с мэром фоткался. Короче, ушел в деятельность, а мама вся поседела, но держится, с Катькой иногда сидит.
Этот вот жил у нее полгода, актер заслуженный. Вот вообще не ожидала. «Мамой» стал ее называть, любовь такая. А потом его прямо из театра.
Да, это вообще было самое… Генка говорил, что типа чувствовал. Ну и я чувствовала. Вон, Генку даже подозревала, тогда, в лодке. А тут все, и показания уже на него были, на этого Аскольдова. Сама, главное, своими руками. Вот почему он тогда согласился. И еще такой типа влюбленный, а сам был у них наводчик. Это между кащеевскими, прежнего мэра и нового, разборки шли. Бассейн просто карта в игре. Там других людей убирали, причем тихо. А мы, то есть нас должны были как отвлекающий маневр. Саныча и меня, и чтоб шуму много, телевидения. Меня, Коваленок сказал, в последний момент отменили, разговор пошел, что Кащея вернут. Это когда этот меня в лес завел, я так потом вспоминать стала, он еще эсэмэску получил. А должны были тяжеленьким и в озеро, один там показания дал, что план был. Это я сейчас весело рассказываю, а тогда, как узнала, все молоко сгорело, я же грудью кормить старалась.
Ну, его и взяли. Прямо после спектакля, я еще не знала, как матери это преподнести. Насочиняла, что его срочно в Москву. Она не поверила, конечно, из церкви теперь не вылезает. Я с ней тоже иногда хожу, к отцу Андрею. Это ее духовник, а мы с ним просто общаемся. Катьку он крестил, фотки покажу потом, прикольные.
Ну что она там, в этой пробке? Уже пятнадцать минут здесь торчу.
Эсэмэска от нее. Нет, от Михалыча.
МЫ ПОКАКАЛИ!
Отвечаю: УРА!
* * *
– Привет, сестренка.
– Господи…
Стоит.
– Ё-моё, чуть заикой… Каким…
Улыбается.
Только этого не хватало. Показалось даже, что настоящий Лёник.
– Ну, садись, – отодвигаю меню, – только у меня сейчас встреча.
– А я думал, ты меня ждешь.
– Ага, встречаю. Извини, оркестр не позвала.
А может, вправду Лёник? Откуда… Этот.
Генке, что ли, эсэмэснуть? Ладно, сама разберусь.
Садится, постарел. Курточка, зуба одного нет.
– Есть будешь?
– Да здесь все пафосное такое. Ты мне лучше на улице купи, покажу где.
– Ты сейчас где?
– В нигде. Знаешь такое место?
– Бывала.
– Ну вот. Выпустили меня.
Просто страшно на Лёника стал похож, когда я его тогда последний раз в Москве видела. Кладет ладонь мне на руку.
– Руки убери.
– Лен, ты меня хотя бы выслушай.
– Хорошо, – откидываюсь, спина вся мокрая, – только по существу. Говори. Сколько они тебе запла тили? Что вы собирались со мной сделать? Просто утопить? Или расчленить вначале? Давай.
– Когда я тебя тогда еще увидел, я понял, что ты мне нужна.
– Это не по существу.
– Как раз это – по существу.
– А потом они вышли на тебя, и ты согласился.
– И я согласился. Чтобы спасти тебя.
– Спасти?
Снова эта с блокнотиком:
– Извиняюсь, будете заказывать?
Он поворачивается:
– А мартини у вас есть? – И на меня: – Тысячу лет не пил мартини. С того раза.
