С того самого момента, как Катенька не пожелала открыть ему дверь, Алексея будто подменили. Он еще не мог до конца поверить в измену жены, но и доверять ей, как раньше, не мог. Конечно, не было ни одного доказательства неверности Катерины, но Алексей будто бы сам взялся предоставить их. Его прямым долгом было остановить жену, если она и в самом деле намеревалась попрать супружеские узы. Но он предоставил Кате возможность самой принимать решения, и ничего не делал для того, чтобы спасти их семейную жизнь. Конечно, он был не прав. Но…
Как же объяснить, что чувствовал Алексей? Это почти невозможно. Он любил и был страшно обижен. Готов был оставить все как есть, но не унижаться до просьб перед Катериной.
Катенька же вовсе ничего не понимала. Она даже и не заметила того, что обидела мужа. Катерина была полностью погружена в собственные чувства и переживания. Она и раньше не испытывала особо пылких чувств к Алексею, теперь же события последних дней полностью заслонили от нее мужа. А при отъезде Долентовского между супругами вышел неприятный разговор. Женщина злилась, но не могла взять в толк, что могло послужить причиной конфликта. А произошло все так…
…Ранним утром другого дня, после того памятного визита Лопухина, Катенька едва успела спуститься вниз, как увидела, что Алексей полностью готов к отъезду.
— Ты уезжаешь? — удивленно спросила она.
— Да, — сухо ответил Алексей и отвернулся.
— Но отчего вдруг так скоро? И надолго? — Катерина совершенно еще не тревожилась и не чувствовала подвоха. По правде сказать, она еще полностью не пришла в себя от вчерашних событий.
— Да, — коротко сказал он.
— Так насколько?
— На несколько дней.
Катенька подошла к нему.
— Да что с тобой? Что ты такой хмурый? — изумленно спросила она.
Алексей обернулся к жене:
— Тебе это и впрямь интересно?
— Я не понимаю твоего тона.
— Странно… — протянул он с деланным равнодушием.
— Я же все-таки твоя жена.
— Вот как? Ты еще помнишь об этом? — им овладела злость. Алексей хотел сказать что-нибудь еще более обидное, но сдержался.
— Может быть, ты сам не хочешь ничего говорить мне? — подняла брови Катенька. Она обиделась и решила, что не будет ни о чем расспрашивать.
— Может быть, — пожал он плечами.
— Ну, если так, то… — она отвернулась. — До свидания.
— Прощай, — бросил он и вышел.
Катенька помолчала.
— Да что же это такое! — вдруг вырвалось у нее. — Что происходит!
Она прошлась из угла в угол.
— Ну и ладно… — пробормотала Катерина чуть позже. — Как пожелаете!..
В тот же день вечером она отправилась на прогулку. Случайно ли, нет, ноги повлекли ее к тому охотничьему домику, в котором она познакомилась с Лопухиным. Желала ли Катерина новой встречи с этим человеком? Должно быть, да, хотя сама себе в этом ни за что бы ни призналась. В ней говорила обида на мужа, а более всего — любопытство. Что же будет, если она еще раз встретится с этим человеком?
Если не считать событий двенадцатого года и вступления в Москву французов, о чем нельзя было судить как о событии заурядном, в жизни Катеньки никогда не происходило ничего выдающегося или интересного. Ее жизнь была обычна и почти тускла, и походила, до последнего времени, на прочие жизни сначала девиц, а потом молодых замужних женщин. Теперь вдруг перед ней явилась идея о необычайном происшествии или, если хотите, мысль о приключении. Про которое могли бы написать в любовном романе, приключении, о котором признаются ближайшим друзьям в откровенных письмах. Не то чтобы она мечтала изменить мужу, страсти к которому не испытывала, но которого все же по-своему любила и уважала, просто Катеньке хотелось восторга, радости, события! И особенно сильно ей хотелось события после ссоры с Алексеем, после его холодности и грубости, после его отъезда без видимой причины. Это была бы месть, настоящая месть!
Итак, Катенька направилась к охотничьему домику. То ли Лопухин хорошо чувствовал происходившее, то ли, как опытный ловелас, прекрасно знал женское сердце, но он был там.
— Екатерина Петровна? — Андрей стоял и улыбался, а солнце освещало его кудри, придавая вид почти ангельский, во всяком случае, безобидный.
Катенька остановилась, но ничего не ответила. Это было с ее стороны опрометчиво, ибо она выдала свое волнение и заинтересованность происходящим.
— Неужели ваш супруг совершенно не ревнует вас и позволяет разгуливать одной? После разговора с ним мне показалось, что он вовсе не так прост и безобиден, — его улыбка сделалась еще шире.
— Да, он не безобиден, — Катенька прикусила губу.
— Что-то произошло? — вид у Лопухина сделался встревоженным.
— Нет-нет! — поспешила она. — Ничего!
— Вы так яростно все отрицаете, что у меня закрадывается подозрение о совершенно противоположном. Что-то без сомнения произошло, вы просто не хотите мне рассказывать.
— Даже если и так, — пожала плечами Катенька, — разве я обязана все рассказывать вам?
— Нет, не обязаны.
Она отвернулась и медленно двинулась прочь.
— Вы позволите мне сопровождать вас? — Лопухин неслышными шагами догнал ее.
Катерина неопределенно кивнула головой, что он счел за разрешение, и они некоторое время шли рядом молча.
— Кажется, мы достигли некоторого прогресса, — через несколько минут заметил он.
— Что вы имеете в виду?
— Вы уже не заставляете меня просить у вас прощения, — улыбнулся Лопухин.
— Вы упрекаете меня в этом?
— Нет, я просто заметил очевидное.
— Вероятно, я ошибаюсь, и мне следует заставить вас вновь просить прощения у меня, — она остановилась и повернулась к нему, — хотя если я буду на этом настаивать, то вам придется непрерывно извиняться. Ведь вы умудряетесь позволять себе вольности почти каждую минуту.
Лопухин рассмеялся, Катенька тоже слабо улыбнулась.
— Признайтесь, что именно это вас и очаровывает, — тихо произнес он. — Как скучно иметь дело с людьми воспитанными, от них всегда знаешь, чего ждать. Другое дело такие субъекты, как я. Согласитесь, что со мною, по крайней мере, весело, и никогда нельзя быть ни в чем уверенной.
— Да это так. Что же, вы ставите себе в заслугу подобное качество?
— Да, — просто подтвердил он.
— Непостоянство — не совсем удобное свойство.
— Почему?
— В дружбе, любви и семейной жизни непостоянство можно почесть за недостаток, но никак не за достоинство, — неожиданно рассудительно заметила Катерина.
