— Оставьте. Я уберу их сама, — заявила экономка. — Мистер Макбейн уже отнес к вам в комнату горячую воду. Все готово для ванны. Поторопитесь, а то вода остынет. Вот зачем я вас и разыскивала. Почему бы вам не пойти к себе? Выкупайтесь, переоденьтесь ко сну, а я принесу вам ужин. У вас круги под глазами. Сегодня вам надо хорошенько отдохнуть.
Поколебавшись, Эмили в конце концов позволила себя уговорить. Пробормотав слова благодарности, она вышла из столовой. В последние дни она работала как одержимая, лишь бы не думать о том, что ей скоро придется покинуть замок. Вдобавок предстоит как-то отделаться от графа Синклера, если он решит настаивать на браке — скорее всего так и будет. Потом ее осенило — почему экономка так уговаривала ее остаться сегодня у себя? Вряд ли причина в том, что она весь день трудилась как вол. Эмили заподозрила, что миссис Макбейн заранее опасается реакции хозяина замка на изменения в столовой — вдруг ему не понравится, как ее перекрасили.
Проходя через холл к лестнице, Эмили бросила взгляд в окно. Солнце почти скрылось за горизонтом. Неужели миссис Макбейн вздумала отправить ее к себе в комнату прежде, чем проснется Киран и увидит, что она выкрасила стены столовой? Она не посвящала его в свои планы относительно столовой, потому что хотела сделать ему особый сюрприз. Миссис Макбейн сомневалась, что сюрприз будет приятный.
Войдя в комнату, Эмили увидела, что мистер Макбейн действительно приготовил ей ванну. Большой чан стоял возле жарко пылающего камина, там и сям были расставлены зажженные свечи.
Сбросив платье, Эмили со вздохом погрузилась в воду, над которой поднимался пар.
Скоро ничего этого не будет. Как бы ей хотелось остаться! Вот почему она медлила с решением. Но сегодня, орудуя кистью в столовой, Эмили пришла к заключению — хотя перспектива вовсе ее не радовала, — что тянуть с отъездом больше нельзя.
Выбросив неприятные мысли из головы, она принялась сосредоточенно оттирать с кожи пятна краски, потом вымыла волосы, выбралась из ванны, вытерлась и надела ночную сорочку и пеньюар, которые нашла на кресле возле камина. Наконец села поближе к огню, чтобы высушить волосы. Длинные золотистые пряди почти высохли, когда дверь внезапно распахнулась и в комнату ворвался Киран.
Напуганная его внезапным появлением, Эмили медленно встала и взглянула на него с тревогой. Он не заходил в ее комнату с той самой ночи, как она заснула в библиотеке. Сейчас ему явно не нравилось здесь находиться. Хмурая гримаса придавала ему почти свирепый вид.
— Вам придется это прекратить, — резко заявил он, подлетая к ней.
Эмили недоуменно вскинула брови:
— Что прекратить?
— Все. Нельзя вот так просто появиться в один прекрасный день, чтобы чистить, красить и переворачивать мою жизнь с ног на голову.
Вид у него был скорее страдальческий, чем разгневанный, и Эмили немного успокоилась.
— Почему? — мягко спросила она. — Потому что вам кажется, что вы этого не заслуживаете?
Как будто она дала ему пощечину! Он презрительно вскинул голову и заговорил сквозь зубы:
— Я этого действительно не заслуживаю. Я чудовище. Зверь. Я…
Эмили скептически хмыкнула, и Киран замолчал, не сводя с нее недоумевающего взгляда. Воспользовавшись его молчанием, она сказала:
— Киран, вы не зверь. Я прожила здесь больше недели, и со мной не случилось ничего плохого.
— Я чуть не укусил вас, — мрачно напомнил он ей.
— Да, — согласилась Эмили. — Но не укусили же! И не пьете кровь тех, кто на вас работает. А те, на кого вы охотились, не испытывали мучительных последствий, а ведь могли бы.
— Вы не понимаете.
— Нет, понимаю, — заверила его Эмили. — Отлично понимаю. Чудовищам нет дела до пропавших детей.
Некоторое время Киран молча смотрел на Эмили, а потом сказал:
— Вы уедете, слуги разбегутся, а я останусь, чтобы смотреть, как мой дом снова приходит в упадок и уныние. Было бы проще, если бы вы оставили замок таким, каким он был. Зря вы подали мне напрасную надежду, иллюзию жизни…
— О, Киран, — тихо сказала Эмили.
Его слова по-новому открыли ей печаль существования Кирана Макея. Она коснулась ладонью его щеки.
Некоторое время они стояли замерев, и Эмили видела, какая борьба происходит в его душе. В этой борьбе с самим собой Кирану не суждено было победить. Он прижал ее ладонь к губам, коснулся нежным поцелуем. Не успела она отметить в уме, каким нежным он был, как Киран сжал ее в объятиях. Эмили не думала сопротивляться. Она подняла к нему лицо, ища поцелуя. Киран… Спокойный и суровый, прекрасный и влекущий, исполненный трагедии и страсти.
Она открылась ему навстречу, как бутон цветка. Ее губы раскрылись, как лепестки цветка, чтобы он мог выпить ее нектар. И Киран сделал глубокий глоток. Его руки блуждали по телу Эмили, прикрытому мягким тонким пеньюаром. Их тела сплелись, но вскоре этого оказалось недостаточно, и Киран знал, что должен получить гораздо больше. Вот как раз этого он и боялся, потому-то старался избегать ее общества всю прошлую неделю. И чего он добился? Самообладание, которое он столь старательно взращивал, покинуло его в ту самую минуту, как Эмили вошла в его жизнь. А после тех двух встреч он стремился к ней каждый вечер, целыми часами только и делал, что любовался игрой огненных отблесков в ее золотистых волосах да движением губ, когда она говорила. Однако он еще мог держать себя в руках. Не позволял себе поцеловать или просто дотронуться до Эмили, держа ее на расстоянии как можно большем. Теперь же его исстрадавшиеся руки желали ощутить куда больше, чем ткань пеньюара. Развязав пояс, он бросил его на пол. Ладони скользнули под пеньюар, стали гладить теплый живот Эмили. Руки снова наткнулись на ткань, но это была всего-навсего тончайшая ночная сорочка, почти прозрачная, едва скрывающая наготу.
Он провел ладонями по ее телу вверх и застонал от наслаждения, накрыв грудь. Эмили судорожно вздохнула, отдаваясь его ласкам. Восхитительно, однако ему хотелось ласкать обнаженное тело. Он потянул сорочку вверх и наконец коснулся обнаженной кожи. О, какая восхитительная, гладкая, теплая кожа!
Руки Кирана легли на бедра Эмили, обхватили ягодицы, понуждая прижаться к его твердой плоти, а затем погладили внутреннюю поверхность бедер.
Рука Кирана нашла то, что искала. Эмили вскрикнула, но он закрыл ей рот поцелуем. Киран заставил ее встать на колени на пушистую шкуру, которую положили возле камина. Он успел заметить, что комнату Эмили наконец привели в порядок, добавив кое-что для уюта. Мягкий мех пришелся сейчас очень кстати.
Киран провел губами по шее Эмили и быстро отпрянул, почувствовав, как голод вступает в свои права. Он пришел в комнату Эмили сразу после сна, после того как увидел свежевыкрашенные стены столовой, хотя стоило вспомнить опыт предыдущих встреч и сначала поесть. Ему до сих пор не верилось, что он тогда едва не укусил Эмили. Сейчас одно лишь страстное желание помогало ему сдерживать голод. Прочь от соблазнительно пульсирующей вены на горле.
