– Как хорошо, что ты к нам зашла и посидела с нами после чая, – говорил потом Патрик, провожая Кейт домой. – Большинство современных девушек говорят, что у них нет времени предаваться воспоминаниям о прошлом.
Но Кейт нравилось петь с ними, и уж точно ей очень нравились пироги Пег. И голос у Патрика был очень приятный. Но теперь, когда Пег умерла, воскресные чаепития тоже стали всего лишь воспоминанием.
– Я буду готов через минуту, – сказал Патрик.
– Не спеши, – сказала Кейт.
Но в магазине так пахло хлоркой, что можно было с ума сойти. Кейт закашлялась и никак не могла остановиться. Патрик бросился к раковине – безупречно белой, ни пятнышка – и налил Кейт стакан воды из-под крана. А потом заботливо, как курица-наседка, смотрел, как она пьет. Она выпила воду залпом. Странно, но до этой минуты она и не подозревала, до чего ей хочется пить.
– Ничего весь день не ела, да?
– Чай пила. Со сливками. И с двумя ложками сахара. Настоящий «Барри»! Я его нашла в одном туристическом магазине в центре города. Очень хороший. Золотистый такой. Но все-таки что-то не то.
– А «то» здесь никогда и не бывает.
– Это правда. И вкус у этого «Барри», как у лежалого.
Кейт прислонилась к белой плитке стены, ожидая, пока Патрик Харрис снимет покрытый пятнами рабочий фартук и белую куртку. На нем была та же рубашка, что и утром. Это была хорошо сшитая, приталенная по моде рубашка, хотя и купленная в универмаге.
Патрик взял Кейт за руку. Ей нравилось идти с ним вот так, взявшись за руки, как дети. До паба оказалось недалеко. Снаружи не было никакой вывески, что делало паб похожим скорее на частный клуб. Кейт, если честно, его раньше и не замечала. Она вообще мало внимания обращала на пабы. Ей они были ни к чему. Дома паб служил связующим звеном между островом и миром, что находился за его пределами. А в Америке любой паб ведет только к циррозу печени.
Патрик открыл дверь, пропуская Кейт вперед, но она все еще колебалась.
– Это приличное место, – успокоил ее Патрик. – Брауны всегда были добрыми друзьями нашей дорогой Пег. Они и теперь за мной присматривают.
В продолговатом помещении было темновато. В дальнем углу мужчины сражались в дартс. В целом обстановка показалась Кейт не слишком доброжелательной, но выбора у нее не было. Она так ужасно хотела есть, что у нее даже кружилась голова. Патрик совсем по-джентльменски помог ей снять пальто и повесил его на вешалку, стоявшую возле двери. Кейт с наслаждением стянула с рук перчатки, которые действительно несколько сели после того, как она утром попала под дождь. Шляпу она тоже сняла. Патрик повел ее в кабинет, отгороженный невысокой стойкой столик возле камина, где жарко горели дрова. Запах дыма действовал так успокаивающе, что Кейт на минутку закрыла глаза, и ей показалось, что она снова дома, в пабе у Фогарти. Это было удивительно приятно.
– Сейчас мы с тобой поедим как следует, – сказал Патрик. – Миссис Браун кормит меня, так сказать, в порядке благотворительности, но я стараюсь расплатиться: бифштексами, отбивными, а то и цыплятами.
– Как это мило.
– Я, должно быть, единственный мясник в городе, который сам не готовит.
Патрик, пожалуй, и впрямь здорово похудел после смерти матери.
Буфетчик принес Патрику большую кружку пива, а Кейт – маленькую, в полпинты.
– Большое спасибо, мистер Браун, – поблагодарил его Патрик.
Мистер Браун, худосочный морщинистый человечек, был, похоже, раздражен появлением Кейт.
– Вам повезло, – сказал он, обращаясь к ней. – Миссис Браун говорит, что рыбы у нас осталось как раз на вас двоих. Через десять минут принесу. – И он ушел.
– На самом деле он очень добрый, – сказал Патрик.
Кейт не была знакома с этими Браунами. Они были из тех, кто ходит в церковь только по воскресеньям. Пока что ей было не очень-то понятно, как себя здесь вести. На всякий случай она отодвинула кружку с пивом и сказала:
– Твой мистер Браун – слишком самоуверенный тип. А может, я вообще пиво не пью? Может, я и рыбу не ем?
И тут она заметила объявление, висевшее над барной стойкой: «Дамы не допускаются». Пожалуй, это как-то объясняло и некоторое недовольство мистера Брауна, и отсутствие «зала для дам». И все же объявление показалось ей глупым. Да в любое воскресенье возле пабов на Дикман-стрит выстраивается целая вереница детских колясок, и молодые супружеские пары, одевшись куда лучше, чем в церковь, сидят за столами, держа на коленях детей, в компании таких же супружеских пар, которые тоже заглянули в паб, чтобы перекусить и немного посплетничать.
В конце концов, объявление – всего лишь жалкий листок бумаги, думала Кейт, но все же ей было неуютно.
– Может, мне лучше уйти? – сказала она и встала.
Патрик схватил ее за плечо.
– Сядь. Подумай. Посмотри на себя. С твоими ярко-рыжими волосами ты же не девушка, а настоящий эльф! И на шее у тебя большой золотой крест. Ты самая настоящая девушка из Инвуда, хранящая в душе печальную историю своего народа. И рыбу ты, разумеется, ешь. Тем более в пятницу. И кружечку пивка с удовольствием выпьешь, чтобы рыба скорей проскочила. Это же Инвуд!
– Я давным-давно уже не девушка, Патрик Харрис.
– В Инвуде ты всегда будешь девушкой, причем самой что ни на есть «зеленой» иммигранткой, которая только что сошла с парохода. Выпей. Тебе это пойдет на пользу.
Кейт сделала глоток. Пиво было темным и вкусным.
– Как у нас дома, у Мёрфи, – сказал Патрик. – Ты помнишь пиво «Мёрфи»?
Кейт отпила еще глоток. Да, как дома. Пиво, которое варил Мёрфи, было для отца Кейт предметом особой гордости – еще бы, хозяин этой пивоварни был католиком. Это было настоящее пиво рабочего класса. Если какой-нибудь паб не варил собственное пиво, там всегда подавали именно «Мёрфи». У него был густой маслянистый вкус, чуточку сладковатый.
– На меня от этого пива всегда ностальгия нападает, – сказал Патрик. – Но именно поэтому я его так и люблю.
Еду все не несли, и Кейт казалось, что прошла уже целая вечность. Десять минут незаметно превратились в двадцать. Разговор зашел о финальных футбольных матчах, проходивших в «Крок-парке», и о возможной победе команды «Оффлей» над «Даун».
– Я поставила на «Даун», – сказала Кейт. – Во время последнего тайм-аута Джеймс Маккартан и Пэдди Доэрти забили Керри за каких-то три минуты целых два гола. А ведь Керри считался непобедимым.
– Да, Пэдди – отличный игрок. И капитан хороший. Но и «Оффлей»…
– У «Оффлей» никаких шансов на победу!
Мистер Браун принес им еще по кружке пива. Когда разговор перешел на работу церковного комитета по проведению праздника урожая с торжественным обедом и последующими танцами, наконец-то прибыла рыба с жареной картошкой. Время уже близилось к полуночи. Блюдо с едой вынесла собственноручно миссис Браун, словно для нее это было некое развлекательное представление. Она была ярко накрашена, а на голове красовался пышный начес, увенчанный бантом. В ней и впрямь было что-то от шоу «Вечер в Париже» или «Мощь Ниагары». Кейт просто поверить не могла, что миссис Браун специально «освежила макияж» – как выражались мисс Нона и мисс Софи, – чтобы подать жареную рыбу.
