Серенити раздумывает над ответом.
— Для меня это больше похоже на тот момент, когда я впервые надела контактные линзы. Так и не смогла привыкнуть, потому что чувствовала, что в глазу постоянно находится посторонний предмет. Никакого неудобства он не доставляет — просто инородное тело. У меня возникает такое же чувство, когда я получаю информацию извне. Словно запоздалая мысль, только не мне пришедшая в голову.
— Похоже, вам от этих мыслей никуда не деться? — спрашиваю я. — Как от песни, которую продолжаешь напевать себе под нос?
— Что-то вроде того.
— Раньше мне казалось, что я повсюду вижу маму, — негромко признаюсь я. — В людном месте я вырывала у бабушки руку и бежала к маме, только так никогда и не смогла ее догнать.
Серенити смотрит на меня каким-то странным взглядом.
— Возможно, ты экстрасенс.
— А может, когда человек кого-то теряет и хочет найти, ему кажется, что тот где-то рядом, — отвечаю я.
Серенити резко останавливается.
— Я что-то чувствую, — торжественно заявляет она.
Я оглядываюсь, но вижу только небольшой холмик, поросший высокой травой, парочку деревьев и медленно кружащих над головой хрупких бабочек монархов.
— Мы неподалеку от американского клена, — замечаю я.
— Видения похожи на метафоры, — объясняет Серенити.
— Что само по себе ирония судьбы, потому что метафора — это сравнение, — отвечаю я.
— Что?
— Ничего. — Я снимаю с шеи голубой шарф. — Может, вам поможет, если вы его подержите?
Я протягиваю ей шарф, но она отшатывается от него, как от чумного. А я уже отпустила его… Порыв ветра подхватывает и несет шарф ввысь — крошечный торнадо, уходящий все дальше и дальше.
— Нет! — кричу я и бросаюсь за шарфом.
Он опускается и поднимается, дразня меня. Его подхватило воздушными потоками, и мне никак не удается его схватить. Через пару минут шарф запутывается в ветвях метрах в шести над землей. Нахожу опору, пытаюсь вскарабкаться на дерево, но на стволе нет ни узелков, ни впадин, чтобы зацепиться ногами. Расстроенная, я падаю на землю, из глаз брызгают слезы.
У меня почти ничего от мамы не осталось.
— Полезай.
Серенити опускается рядом на колени, сцепив руки, чтобы подсадить меня.
Взбираясь на дерево, я оцарапываю щеку и руки; ногти ломаются о кору дерева, когда я пытаюсь ухватиться покрепче. Но мне удается забраться достаточно высоко, до первой ветки. Цепляюсь за нее рукой, я нащупываю землю и веточки — покинутое гнездо предприимчивой птицы.
Шарф за что-то зацепился. Я тяну и наконец высвобождаю его. На меня и Серенити сыплются листья и ветки. И что-то потяжелее попадает мне в лоб и падает на землю.
— Что за черт? — восклицаю я, вновь заматывая и крепко завязывая шарф на шее.
Серенити изумленно таращится на свои руки. Протягивает мне упавшую вещь.
Это потрескавшийся черный кожаный кошелек с нетронутым содержимым: тридцать три доллара, кредитная карта «мастеркард» старого образца с диаграммой Венна. И водительские права, выданные Элис К. Меткаф штатом Нью-Гемпшир.
А это улика, настоящая, честное слово, улика, и она, похоже, способна прожечь дыру в кармане моих шортов. С этой уликой я смогу доказать, что исчезла мама, скорее всего, не по собственной воле. Как далеко она могла бы добраться без денег и кредитной карты?
— Вы понимаете, что это означает? — спрашиваю я Серенити, которая сохраняла молчание, пока мы шли к машине и ехали назад в город. — Полиция может попытаться ее найти.
Серенити бросает на меня взгляд.
— Десять лет прошло. Все не так просто.
— Что тут сложного! Новая улика означает, что нужно вновь открыть дело. И точка.
— Тебе кажется, что именно этого ты и хочешь, — говорит она. — Но тебя могут поджидать неожиданности.
— Шутите? Да я мечтала об этом… сколько себя помню, мечтала.
Она кусает губы.
— Всякий раз, когда я задавала своим духам-хранителям вопрос, каково им жить в своем мире, мне ясно давали понять, что существуют вещи, которых я знать не должна. Мне казалось, это для того, чтобы сберечь какую-то невероятную тайну о загробной жизни… но в конце концов я поняла: чтобы защитить меня от этих знаний.
— Если я не попытаюсь ее разыскать, — возражаю я, — то всю оставшуюся жизнь буду думать о том, что было бы, если бы я попыталась.
Серенити останавливается на красный свет.
— А если ты ее найдешь…
— Когда я ее найду, — поправляю я.
— Когда ты ее найдешь, — не спорит Серенити, — ты спросишь, почему она все эти годы тебя не искала?
Я в ответ молчу. Она отворачивается.
— Я только одно хочу сказать: если желаешь узнать ответы — будь готова их услышать.
Тут я понимаю, что она как раз проезжает мимо полицейского участка.
— Эй, остановите! — кричу я, и она ударяет по тормозам. — Пойдем туда и расскажем о своей находке.
Серенити паркуется у тротуара.
— Мы никуда не пойдем. Я поделилась с тобой своими видениями. Даже отвезла тебя в городской парк. Рада, что ты получила то, что хотела. Но лично я не хочу и не буду связываться с полицией.
— Вот оно как! — изумляюсь я. — Вы бросаете информацию, словно гранату, в жизнь человека, и ретируетесь, пока она не взорвалась?
— Гонца, принесшего весть, не казнят.
Не знаю, чему я удивляюсь. Я совсем не знакома с Серенити Джонс — не следовало ожидать, что она мне поможет. Но я по горло сыта теми, кто меня бросает, она лишь одна из многих. Поэтому я выбираю самый простой путь, когда чувствую угрозу, что меня вот-вот бросят. Делаю так, чтобы уйти первой.
— Неудивительно, что люди вас ненавидят, — произношу я.
При этих словах она вскидывает голову.
— Спасибо за видение! — Я вылезаю из машины, вытаскиваю с заднего сиденья велосипед. — Счастливо оставаться!
Громко хлопаю дверью, оставляю велосипед и поднимаюсь по гранитным ступеням в полицейский участок. Подхожу к сидящей в стеклянной кабинке дежурной. Она всего на пару лет старше меня, только недавно закончила школу. На ней растянутая футболка с логотипом полиции на груди, и у нее слишком сильно подведены глаза. На мерцающем экране компьютера я вижу, что она сидит на своей страничке в «Фейсбуке».
Я откашливаюсь. Знаю, что она слышит меня, поскольку в разделяющем нас стекле есть небольшая решетка.
— Здравствуйте! — говорю я, но она продолжает печатать.
Я стучу в стекло, она скашивает глаза в мою сторону. Я машу рукой, пытаясь привлечь ее внимание.
