Человек всегда по многим признакам ощущает отношение окружающих к себе. Возможно, влияли некоторые «пропарчамистские» симпатии одних, склонность принять «на грудь» и беспринципность других, еще какие-то личностные факторы. В частности, в отношении Л. Горелова это проявлялось еще и потому, что он до Апрельской революции работал со свергнутым Даудом, и это помимо прочих его качеств инстинктивно вызывало у обоих лидеров какие-то антипатии.
Авторы «Вируса» тоже как бы вскользь намекают на чрезмерное увлечение спиртным некоторых «представительных» кагэбэшников. Но делают это с изрядной долей лукавства, от имени генерал-майора Заплатина В.П. Так, они сообщают, как он, неоднократно убеждая и министра обороны СССР Устинова Д.Ф., и кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Пономарева Б.Н. в недостоверности информации по линии КГБ, говорил: «Пить им поменьше надо, тогда и информация будет объективной!» Мне Василий Петрович рассказывал про одного из «больших» чекистов: «На приеме в посольстве разливают официанты водку по рюмкам, а товарищ Б., посмотрев по сторонам — не видит ли кто? — под шумок быстренько заполняет свой фужер водкой вместо минералки, а затем, опустошив рюмку, не спеша вроде как «запивает» ее из него». Справедливости ради скажу, что речь при этом не шла о личном представителе Андропова генерал-лейтенанте Иванове Б.С. У него, говорят, c «обликом морале» проблем не было. Да и прибыл он в Кабул позже. Однако, как оказалось, вышеупомянутому попустительствовал.
При этом в отличие от некоторых наших представителей абсолютно беспочвенны кивки в адрес Амина, что он был «выпивоха». Близко знавший его В. Заплатин утверждал, что Хафизулла позволял себе лишь дважды в год поднять стопку водки — на 9 мая и 7 ноября. Уж более красноречивых фактов трудно представить, в том числе чьим «агентом» он являлся.
Потому и явилось определенным парадоксом, что наиболее авторитетным представителем для Х. Амина мало-помалу стал генерал-майор Заплатин В.П. Особое доверие к нему питал и Н. Тараки. Оба нередко предпочитали решать многие повседневные вопросы именно через него, в обход Горелова. Характерен эпизод, когда в присутствии Заплатина Горелов что-то докладывал министру обороны СССР. В ответ на очередное указание Устинова Д.Ф. тот необдуманно ляпнул: «Есть, сейчас же направлю к Амину Заплатина!» Министр рассвирепел: «Кто такой Заплатин, знать не знаю! Вы там главный или нет?» Но не мог же Горелов объяснить Устинову, что Амин больше всего прислушивается и доверяет Василию Петровичу, а его не жалует.
И еще один эпизод, когда в начале декабря 1978 года афганское руководство убывало в Москву. Перед вылетом Тараки вызвал к себе Заплатина и поставил ему просто-таки поразительную задачу. Случай был раньше описан Н. Ивановым, поэтому приведу с его слов: «Товарищ Заплатин, мы все улетаем завтра в Москву на подписание Договора». — «Счастливого пути!» — «Спасибо. Ну а управление армией мы решили доверить вам. Остаетесь старшим». — «Я? Но ведь есть еще главный военный советник. Посол, наконец…» — «Понимаете, для нас армия — это все. Наш народ любит армию, а в армии уважают вас. Так что придется дня три-четыре побыть главой…» Все же, как поведал мне Василий Петрович, он смог убедить Тараки, что этого делать не следует, а они с Гореловым и так примут все меры, чтобы обеспечить порядок в отсутствие руководителей страны.
Случай уникальный. Интересно, бывало ли что-либо подобное с нашими советниками или послами за рубежом?
Жаль, что Василий Петрович до сих пор не написал своих воспоминаний. Его правдивый рассказ пролил бы свет на многие события того периода.
Мне довелось в 1986–1989 гг. служить с ним в политуправлении Сухопутных войск, и он многое рассказывал. И сейчас хоть изредка, но созваниваемся. Кое-что из его воспоминаний опубликовано в книгах ряда авторов и в прессе. Но далеко не все.
Особые отношения Амина и Тараки к Заплатину явно складывались в силу его качеств: принципиальности, прямого характера, честного отношения к делу, искреннего переживания за происходящее и трудолюбие. Кроме того, он — человек опытный, вдумчивый, по-житейски мудрый. Сам Заплатин об Амине также отзывался высоко, хотя и между ними не все бывало гладко. Так, однажды в середине лета 1979 года на проходившем заседании Ревсовета, где одним из обсуждавшихся вопросов являлась обострившаяся обстановка в приграничной провинции Кунар, Амин обрушился с обвинениями в адрес жителей примерно 12 кишлаков, поддерживавших мятежников. Обращаясь к присутствовавшим Горелову и Заплатину, он вдруг потребовал от них срочной поставки из Союза то ли напалма, то ли огнеметов — на корню выжечь там всю заразу, дабы остальным неповадно было. Заплатин взял слово и так «поддал» инициатору за жестокие намерения по отношению к своему народу, что тот затем в течение нескольких дней с изумлением все повторял: «Ну и врезали вы мне всенародно!» Потом извинился и признал, что был не прав, мол, погорячился. Но, видимо, за принципиальность «невзирая на лица» — зауважал советника еще больше.
При мне Заплатин являлся секретарем партийной комиссии Сухопутных войск. Хотя и эта должность была достаточно высокой и требовала особых моральных качеств, армейского и житейского опыта, однако он был достоин большего. К сожалению, Василий Петрович явно оказался в опале вследствие его лояльности Амину. Но об этом позже. Хочется добавить, что Заплатина исключительно ценил и уважал генерал-полковник Попков М.Д., в то время член военного совета — начальник политуправления Сухопутных войск. Они и сейчас поддерживают тесные отношения. А уж М. Попков, сам человек-глыба во многих отношениях, знал и умел ценить таких, как Заплатин. И еще добавлю, что после ознакомления с данным материалом Василий Петрович в телефонных разговорах помимо ряда уточнений неоднократно настаивал, чтобы я убрал из текста все лестное в его адрес. Однако, посчитав сказанное абсолютно объективным, я решил, что это было бы несправедливо — в афганской летописи это должно сохраниться. И еще о его личном — однажды я пытался дозвониться, чтобы поздравить его с днем рождения, но не мог — телефон был беспрерывно занят. Дозвонился. Говорю: «У вас что-то с телефоном случилось, полдня не работал?» — «Да нет, просто много звонков было… Из Голландии — Экбаль (бывший его подсоветный, начальник главпура армии ДРА); звонили находящиеся в эмиграции афганцы из Лондона, Германии, Парижа, московские…» Интересно, многим ли бывшим советникам звонят или поздравляют спустя более тридцати лет помнящие их афганцы? Значит, уважают и помнят по заслугам.
Столь подробная характеристика В. Заплатина необходима, чтобы с наибольшей серьезностью относиться к его информации. И подтверждение сказанному — множество ссылок на него в серьезных работах по Афганистану.
Итак, по мнению Заплатина, сведениям Л. Горелова и практически всех исследователей, оценки обстановки в донесениях аппарата военных советников резко отличались от кагэбэшных.
В этой связи убедителен генерал-полковник Меримский В.А. Его как-то незаслуженно подзабыли, а ведь он более четырех лет являлся одним из руководителей оперативной группы МО СССР. Он и до ввода войск в течение нескольких месяцев 1979 года в составе группы Главкома Сухопутных войск генерала армии И. Павловского объездил практически все гарнизоны, армейские корпуса, дивизии и части афганских войск и великолепно владел информацией от самых низов до Министерства обороны ДРА. Он знал лично и часто встречался с Тараки, Амином, а позже и Кармалем, давая четкие, с глубоким знанием дела оценки обстановки, а также меткие характеристики всем троим лидерам ДРА.
