Казалось, прошла целая вечность, но дверь в кабинет коменданта оставалась закрытой. Она уже начинала сомневаться, а есть ли он там вообще.
– Извините, но как вы думаете, долго ли мне еще ждать? – решилась она на вторую попытку.
– Этого я не могу сказать, – ответил адъютант не очень любезным тоном.
– Встреча что-то затягивается, не правда ли?
– Подполковник – занятой человек.
– Да, да, конечно.
Она понимала, что ей ничего другого не остается, как сидеть и ждать, сколько бы это ни продолжалось, но она уже начинала злиться. Если ему действительно известно, что она в приемной, то с его стороны просто некрасиво не дать ей хотя бы знать, когда он освободится, и заставлять ее торчать здесь целую вечность. Она развернула и свернула носовой платок уже, наверное, в сотый раз, а затем, снова подняв голову, поймала на себе пытливый взгляд молодого человека за письменным столом.
– Скажите, есть ли у вас особые основания не сводить с меня глаз? – спросила она раздраженно.
– Нет, мэм.
А может быть, ей все это показалось или она просто встала не с той ноги? Подняв руку, она поправила выбившуюся из-под края шляпки прядь волос. Она чувствовала себя точно так же, как непоседливый ребенок на жесткой церковной скамье, который ждет не дождется, когда же наконец закончится служба. Глянув на часы, она увидела, что уже начало двенадцатого. Прошло целых два часа, как она здесь, и вскоре Дейвидсон может отправиться на обед. У нее у самой уже урчало в желудке.
– Вы не могли бы узнать у подполковника, не прийти ли мне лучше в другой раз – скажем, во второй половине дня?
– Его в это время не будет: он уедет в агентство.
– Вот как, – пробормотала она, теребя носовой платок. – В таком случае не будете ли вы настолько любезны, чтобы спросить у него, как долго он еще здесь пробудет?
У Билли Томпсона не было сомнений – Дейвидсон не хочет ее принимать, но она так долго ждала, что ему стало чуть ли не жаль ее. И все же, какой бы чопорной и невинно-скромной она ни старалась казаться в этом своем застегнутом под самое горло платье, он прекрасно понимал, что она, должно быть, успела перебывать со всеми без исключения индейцами мужского пола из племени Молодого Быка. Его мутило от одной только мысли об этом, и он не мог заставить себя ни о чем другом думать с того самого момента, как она сюда вошла.
– Я вижу, вы не собираетесь выполнить мою просьбу, – через некоторое время произнесла она.
– Э-э, не совсем так – дело в том, мэм, что подполковник требует от всех строжайшего соблюдения дисциплины, и ему может не понравиться, если я ворвусь к нему без вызова.
Она посмотрела на часы и тяжело вздохнула:
– Уму непостижимо, чем там можно заниматься так долго.
– У него док Спренгер – я хочу сказать, майор Спренгер. Насколько я знаю, они там препираются насчет годового рапорта о санитарно-гигиеническом состоянии гарнизона.
– Вот как.
Он увидел, как она в очередной раз посмотрела на часы, и наконец смилостивился:
– Ладно, надеюсь, никто не пострадает, если я пойду и скажу, что доктор срочно нужен в больнице. Небось он будет даже рад это услышать, пусть это и неправда.
– Благодарю вас.
И она улыбнулась. Он был поражен, до чего же улыбка преобразила ее лицо, особенно глаза. Если бы на ее костях было побольше мяса, ее можно было бы даже назвать хорошенькой. Но трудно себе представить, что нашелся бы хоть один человек, который смог бы забыть, что внутри ее побывал индеец. Во всяком случае, он лично не смог бы. Отодвинувшись от стола, он встал.
– Я признательна вам за помощь, – проговорила она.
Интересно было бы знать, мелькнуло у него в голове, до каких пределов могла бы дойти ее признательность, однако он тут же отбросил эту нелепую мысль. С таким же успехом он мог бы переспать с какой-нибудь шлюхой, прошедшей через руки всех этих негров Грирсона, но для него существовали вещи, до которых он никогда не опустится.
Она смотрела, как он тихонько стучится в дверь, а затем приоткрывает ее – ровно настолько, чтобы проскользнуть в кабинет. Дверь за ним захлопнулась, и Энни, вздохнув, крепко зажмурилась, моля бога, чтобы на сей раз ей повезло.
А в самом кабинете подполковник, взглянув на адъютанта, раздраженно спросил:
– В чем дело?
– Прощу прощения, сэр, – почтительно произнес Томпсон, – но майора просят подойти в лазарет.
– Неужели с этим нельзя подождать? – недовольно произнес Дейвидсон.
– А что там стряслось? – спросил, вставая, Спренгер.
– Плохи дела, сэр, скорее всего новая вспышка дизентерии, – с трудом сохраняя серьезное выражение лица, ответил Томпсон. – Похоже, опять начинается эпидемия.
– Должно быть, несвежее мясо из последней поставки, – пробормотал подполковник.
– От несвежего мяса последствия наступили бы сразу же после еды, – возразил Спренгер. – Скорее дело в этих чертовых свиньях, которые с вашего разрешения расплодились по всему форту. А вы ведь не станете утверждать, что я вас не предупреждал.
– Ставя вопрос таким образом, вы проявляете прямое неподчинение старшему по званию, Уилл. Я не потерплю, чтобы штабные офицеры учили меня, как я должен управлять вверенным мне объектом.
– А что, если вы сами сляжете от дизентерии? – не без ехидства спросил доктор. – Будете делать вид, что не больны?
Дейвидсон некоторое время сверлил майора тяжелым, неприязненным взглядом, а затем ровным голосом произнес:
– Разумеется, нет. Ладно, я отдам распоряжение отправить весь личный домашний скот за пределы гарнизона и подальше от источников питьевой воды. Вас это устраивает?
– Вполне, благодарю вас.
– А вы отправите рапорт, в котором сообщите о положительных результатах проверки положения с охраной здоровья и гигиеной в гарнизоне, – безапелляционно добавил подполковник.
Видя, что Томпсон не уходит, он спросил:
– Ну, солдат, что у вас еще?
– Там миссис Брайс, сэр. Она по-прежнему ждет приема.
– Черт возьми! Скажите ей, я сейчас очень занят.
– Но она дала мне понять, что намерена ждать и дальше, сэр. Она и так провела здесь практически все утро.
– Должен сказать, это замечательная женщина, – заметил Спренгер. – Удивительная выдержка и твердость характера. Ею нельзя не восхищаться.
– А вы не знаете, что ей нужно? – нетерпеливо спросил Дейвидсон у адъютанта.
– Нет, сэр.
Он повернулся к доктору:
– Она ведь живет в вашем доме, майор, не так ли? И, должно быть, что-то говорила на этот счет. Так в чем же там дело?
