Поднявшись на ноги, она тряхнула своими длинными темными волосами. Эрика видела, что Марион позирует и получается у нее немного смешно: стоя на скале, она вела себя так, будто на нее направлены объективы сотен фотоаппаратов. Ну и что с того? Рагнар наговорил столько мерзостей про Марион: она и дура, и мерзкая, и шлюха. Однако она такая красивая! Эрика никогда еще не встречала настолько красивых девочек. Ясное дело, что Рагнар бесится. Эрика окинула взглядом небо и море.
— Идеальная женская грудь! — воскликнула Марион, засовывая грудь в бокал.
* * *
Сейчас, почти двадцать пять лет спустя, она вновь едет на Хаммарсё. Однако сначала она переночует в Сунне. Рагнара больше нет. Осталось лишь его дыхание в легких Эрики. Его кровь в венах Эрики. Привкус боли, волн и дыхания. Дыхание Рагнара в ее легких, на ее губах, кровь Рагнара в ее венах. Она никому о нем не рассказывала. Никогда. Рагнара больше нет. Произнести это довольно просто. Эрика произнесла про себя: «Рагнара нет». А потом неслышно сказала: «Я — эта машина. Я — эта дорога. Я — этот падающий снег за окном. Я — эти дворники. Я — эта беременная женщина рядом и мальчик на заднем сиденье».
Они почти доехали до Сунне. Женщина попросила остановить машину на следующей бензозаправке, чтобы сходить в туалет. Ей явно было неловко. Эрика вытянула ноги и позвонила Лауре. Начинался сильный снегопад.
— Сунне! Вон оно как! Там есть спа! Вообще-то это отвратительное местечко. Но зато ты можешь поесть салата с песто, забраться в парилку и сидеть там, пока у тебя этот салат из ушей не полезет, — сказала Лаура в трубку.
Она деланно рассмеялась, но Эрика поняла — что-то случилось. Лаура показалась ей какой-то беспокойной, измотанной. Эрика спросила, в чем дело.
— Да с соседями беда просто, — ответила Лаура.
— Ты всегда беспокоишься из-за соседей, — сказала Эрика, — давай прекращай!
— Ладно.
— Наверное, я позвоню Исаку и скажу, что не приеду, — сказала Эрика, — я хочу домой.
— Не решай ничего сейчас, — посоветовала Лаура, — сначала выспись.
— Я подобрала по дороге пассажиров, — сказала Эрика.
— Знаю. Ты уже рассказывала.
— Не знаю, что мне теперь с ними делать. Тут беременная.
— А разве они не собираются выходить в Сунне? — спросила Лаура.
Высунув язык, Эрика попробовала снежинки на вкус.
— Надеюсь, собираются, — сказала она, — мне нужно выспаться.
* * *
«Я не сплю, — сказал Рагнар, — я совсем не сонный. Таким я не был никогда за все почти четырнадцать лет моей жизни. Мне все равно, как называется такое состояние — „бодрствовать“ или „спать“, я хочу, чтобы оно осталось со мной навсегда. Эрика, не уходи от меня. Я люблю тебя. День за днем, месяц за месяцем, год за годом — я вечно буду любить тебя. Я согласен всегда лежать здесь, в густой траве на острове Хаммарсё, и слушать, как море поет мне песню».
II Жилищный кооператив
Все, кто смог здесь поселиться, говорили, что они счастливы. Потянувшись, Лаура вздохнула. Агент по недвижимости предложил написать в объявлении: «Идиллический оазис в самом сердце столицы».
— Объясните, что это означает, — потребовала Лаура.
— Что именно? — спросил агент.
— Идиллический оазис. Интересно, что это такое.
Юнас Гуаве, шустрый агент по недвижимости и старший партнер риелторской компании «Невижимость Просперо», славился умением продавать втридорога. Однажды утром Лаура от скуки позвонила ему и сказала, что хочет продать дом.
— Старомодный шарм в сочетании с современным комфортом, — ответил он. — Лаура, вы просто чудеса сотворили с этим домом! Именно такие дома и нравятся людям!
* * *
Сидя на камне возле входа на кухню, Лаура болтала ногами. Тощая, как спичка. Длинные голенастые ноги маленькой девочки. На следующее лето у Лауры будет такой же прекрасный загар — а может, даже еще лучше, и уж тогда ей не придется сидеть тут, дожидаясь Исака, чтобы сыграть в ятцы[3]. Следующим летом она станет разгуливать по пляжу, а из одежды наденет только пестрые трусы от купальника — как у Эрики, Марион и всех остальных. «Прекрасная Эрика» — так сказал о ней один почти взрослый парень. Ему было лет семнадцать, он долго пялился Эрике вслед, а потом назвал ее прекрасной. У Лауры длинные взлохмаченные волосы. Светлые, почти белые. Она уже несколько недель не мыла голову. «По-летнему грязные», — сказала Роза. «По-летнему красивые», — сказал Исак. Он скоро освободится. Закрыв глаза, Лаура представила, как Исак сидит в кабинете. Он встает, убирает бумаги в ящик. Выключает свет. Подходит к полке со всякими играми и достает коробку с ятцы или лото. Хорошо бы, он выбрал ятцы. Лото — игра для малолеток. Даже Молли может играть в лото, хотя она только все портит. Лаура услышала шаги Исака. Сейчас он откроет дверь и скажет: «Ну, Лаура, пора нам сыграть в ятцы! Что скажешь? Я обыграю тебя в два счета! Даже и не надейся!» Она бросила башмаки и носки на кухне, съела грушевое мороженое, а теперь, болтая ногами, сидела на камне и смотрела на виднеющийся за соснами берег моря.
* * *
Вообще-то Лаура не собиралась продавать дом — просто вдруг взяла и позвонила Юнасу Гуаве. Ларсу-Эйвинду она ничего говорить не стала. Было обычное январское утро, на улице холодно, темно и снег. Лаура так ждала этого дня, когда сможет остаться одна. За завтраком дети ныли и отказывались есть, особенно Еспер. Юлия молчала. Ларс-Эйвинд разбил стакан и пролил молоко на чистый выглаженный пиджак. Дети тут были ни при чем. И Лаура тоже. Никто не виноват. Просто Ларс-Эйвинд вдруг выронил стакан и облился молоком.
— Черт!
Юлия с Еспером посмотрели на отца. Еспер захныкал.
— Успокойся, — сказала Лаура мужу.
Сегодня супруг Лауры хотел надеть именно этот пиджак. Предстояла важная встреча. Сначала ему надо к доктору — ничего серьезного, обычный плановый медосмотр, — а потом на важную встречу. Накануне ночью он сказал Лауре, что от этой встречи зависит очень многое. Было два или три часа ночи. Они лежали в постели и мерзли, а Ларс-Эйвинд не мог уснуть. Пожав его руку, она сказала, что все будет хорошо. А сейчас ему нужен другой пиджак, потому что этот, специально приготовленный для такого случая, облит молоком. Лаура попыталась отмыть пятна теплой мыльной водой, но без толку. Юлия давно оделась и теперь сидела на стуле в гостиной и ждала остальных. Она молча смотрела на мать, отца и брата. У Еспера текли сопли. Он шмыгал носом еще вчера вечером, перед сном, но сейчас сопли потекли сильнее. Насморк вроде бы не очень сильный, но хуже, чем вчера. Лаура пощупала его лоб, потом провела ладонью по щеке, погладила по голове. Движения ее были быстрыми и уверенными. Еспер не вырывался.
