– И что?
– Мне показалось это очень странным, ведь мы все время ехалипримерно с одной и той же скоростью. И еще я обратил внимание на запах жареноголука в заднем дворе игорного дома, поэтому, когда сюда вернулся, прошел черезкухню, чтобы проверить зародившееся у меня подозрение. И, почувствовав запах жареноголука, убедился в правильности моих выводов.
– Надо будет с этим разобраться, – заметила Марта Лавина,нахмурясь.
– И, разумеется, с расхождением во времени, – добавилМейсон.
– Если бы вы вели себя правильно, поездка обратно заняла быстолько же времени, сколько и туда.
– Что вы имеете в виду под правильным поведением?
– Ну, биологически нормально, а вы вместо этого устроили«хозяйке» допрос.
– Понимаю, – усмехнулся Мейсон. – Значит, существуеткакая-то система сигналов между «хозяйкой» и водителем, чтобы…
– Никаких сигналов, – отрезала она. – Просто водитель слышитвсе, что происходит в салоне. Там установлен микрофон. Шофер – доверенныйчеловек, и предполагается, что он не злоупотребляет этим доверием.
– О, можно представить, какие при этом открываютсяинтересные возможности!
– Вы не догадаетесь даже о половине из них.
– Насколько я понимаю, – продолжил Мейсон, – дело обстоиттак. Если клиент проигрался в пух и прах, поездка обратно короткая. И в этом случае«хозяйка» получает проценты от его проигрыша. Если же человек выиграл и,естественно, находится в связи с этим в возбужденном состоянии и щедромнастроении, поездка длится до тех пор, пока «хозяйке» не удастся его хорошенькораскошелить.
– Последнюю часть вы изложили очень деликатно, мистерМейсон.
– Зато убежден, что точно.
– Если вам хочется узнать об этом поподробнее, придетсяпровести ряд экспериментов, – заявила она. – Я не обсуждаю эти вопросы сшоферами и, хотите – верьте, хотите – нет, мистер Мейсон, не имею никакогоотношения к работе игорного дома. «Лавина» – совершенно независимое заведение.Единственное между нами связующее звено – это предоставляемая «хозяйкам»возможность заработать кое-что на стороне, не теряя своего престижа.
– Престиж, насколько я понимаю, для них очень важен, – сухозаметил адвокат.
– Возможно, вы будете удивлены, но это так.
– Ну, – он еще раз поднялся, – я ухожу.
– Вы еще не дали мне никакого ответа.
– О чем?
– О том, что будет в понедельник.
– В понедельник утром суд откроет заседание. Вы займетесвидетельское место, а я продолжу перекрестный допрос.
Марта Лавина посмотрела ему в глаза:
– Мистер Мейсон, давайте не будем пережевывать все это. Есливы попытаетесь продолжать мой перекрестный допрос, вы столкнетесь соглушительным провалом. Я признаю, что сегодня вы отчасти загнали меня в угол.Но у вас была только одна пуля, и вы ее использовали. Когда в понедельник утромвы начнете спрашивать меня о подробностях случившегося, я смогу ответить наваши вопросы так, что просто уничтожу вашего клиента.
– Так что вы предлагаете? – задал он вопрос.
– У меня нет никаких предложений, – ответила она, такжевставая и разглаживая юбку.
– Прекрасно, – произнес адвокат. – Доброй ночи!
– Доброй ночи!
Она подошла к нему, подала руку и на мгновение взглянула вего глаза. В них он увидел любопытство, некоторую долю восхищения, но страха вних не было.
– Приходите еще, – предложила Марта Лавина. – В любое время.
Глава 4
На следующее утро в одиннадцать пятнадцать телефон вквартире Мейсона, номер которого не значился ни в одном общедоступномсправочнике, начал издавать призывные звуки.
Адвокат, верный своей привычке работать по субботам дома сбумагами, снял трубку.
– Не сердитесь, шеф, – услышал он голос Деллы Стрит, – но уменя тут есть кое-кто, с кем вам следует поговорить.
– Кто?
– Мэри Броган.
– Броган, Броган? – повторил Мейсон. – Разве это не фамилия…ах да, это же наш клиент по делу об ограблении!
– Верно.
– А кто такая Мэри?
– Его племянница из Сент-Луиса. Услышала, что ее дядя попалв беду, села на первый же автобус и примчалась сюда. Думаю, вам стоит с нейповидаться.
– Когда? Где?
– Как можно скорее, у вас или в офисе.
– В офисе через час, – решил Мейсон.
– А вы не сможете подъехать через полчаса?
– Это так важно?
– Думаю, да. Мне кажется, вы захотите кое-что сделать. Выеще не говорили сегодня с Полом Дрейком?
– Нет.
– У него тоже есть что вам сказать, но он не хотел васбеспокоить.
– Идет, – буркнул Мейсон, – в офисе через полчаса.
Он сменил спортивную рубашку и брюки свободного покроя наделовой костюм и поехал в офис. Делла была уже там вместе с голубоглазой,белокурой молодой женщиной, которая крепко пожала ему руку, откровенно, синтересом его разглядывая.
– Это Перри Мейсон, Мэри, – произнесла Делла Стрит. – МэриБроган, шеф. Она ехала на автобусе всю ночь, прибыла сюда утром и уже побывалана свидании со своим дядей.
– И у нее есть кое-какие деньги, – добавила сама про себяМэри Броган.
– Сколько? – не без любопытства осведомился Мейсон.
– Триста восемьдесят пять долларов. Вначале я хотела простопослать их дяде Альберту, но потом решила, что лучше приеду и сама посмотрю, вчем тут дело.
Мейсон кивнул:
– Не хотите ли присесть?
Она устроилась в кресле для клиентов. Адвокат расположился засвоим письменным столом. Делла села за секретарский стол и бросила на шефабыстрый, многозначительный взгляд.
– Деньги наличными, – продолжила между тем Мэри Броган. –Обратный билет на автобус у меня есть, так что я…
– Чем вы занимаетесь? – поинтересовался Мейсон, рассматриваядевушку. – Как я понимаю, вы работаете?
– Стучу на пишущей машинке, – ответила она, – и, поверьте,стучу основательно.
– Расскажите мне о вашем дяде, о себе, о вашей работе.
– Что касается работы, тут рассказывать нечего, мистерМейсон. Я прихожу в офис в восемь тридцать утра, вскрываю почту, кладу ее боссуна стол, пишу под диктовку, перепечатываю на машинке, выбегаю на обед,возвращаюсь, опять пишу под диктовку и опять печатаю, все всегда в страшнойспешке, чтобы успеть положить письма боссу на стол и он мог их подписать,прежде чем уйдет домой. Я же остаюсь, раскладываю письма по конвертам,наклеиваю марки, подшиваю копии писем, затем закрываю офис, возвращаюсь к себев квартиру, которую снимаю вместе с другой девушкой, что-нибудь ем, стираючулки и нижнее белье, ложусь в постель, сплю и вот таким образом готова кследующему дню.
