изменился в лице, когда увидел его.
– Мне надо поскорее уйти и встретиться с главой чуров.
Вот твердолобый, как не знаю кто.
– Ладно, мы тебя довезем, раз кому-то СРОЧНО понадобилось уехать. Где вы встречаетесь?
– На… Роби… Рубли…
– На Рубинштейна?
– Да, именно там.
–Интересное место для встречи. Ладно, погоди, я быстро.
Я выскользнул за дверь, а вернулся уже с огромной толстовкой и штанами Лео, которые пришлись Анфалару впору. Хотел было еще заменить стоптанные кожаные сапоги на кроссовки, но размер не подошел. Да и Безумец с сомнением поглядел на «Найки», почему-то держась за сапоги. Словно я хотел отобрать их.
Алена собралась было с нами, но я решительно оставил ее дома. Присматривать за нечистью. Приспешница явно хотела поспорить, но встретилась взглядом с Анфаларом и неожиданно смирилась. Короче, тому, кто начнет понимать женщин, выдайте, пожалуйста, сразу Нобелевскую премию мира. Или что там еще есть ценного?
Лео уже ожидал в машине, лишь искоса взглянув на Безумца в своей одежде. Интересно, вообще существует хоть что-то, способное возмутить этого ратника? Мне казалось, он и конец света будет встречать с неизменной скучающей физиономией.
– Нам на Рубинштейна, – сказал я, когда мы с Безумцем уселись позади.
– К чурам? – только и спросил Лео.
– К ним самым.
– А теперь рассказывай мне все нормально, – почти потребовал я у Анфалара.
Тот тяжело вздохнул, но кивнул. Будто бы даже сам себе.
– После всех передряг Осколок Форсварара совсем истончился, – сказал он, вытащив из сапога предмет, о котором говорил.
Выглядел Осколок и правда так себе. Как огромный кристалл соли. Уныло и непрезентабельно. А еще не светился. Вот это уже правда необычно.
К слову, когда Безумец сказал про истончение, это было довольно двусмысленно. Потому что Осколок действительно стал невероятно тонким. Оттого и влез без всяких проблем в сапог.
– Жаль, – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Нет, это наоборот хорошо, – огорошил меня Анфалар. – Форсварар слишком часто его использовал и уже не успевал восстанавливать свое тело. Без Осколка ему будет тяжелее, но дальнейшее применение принесло бы Форсварару только муки.
– И что теперь делать с этой… бесполезной штукой?
–Бесполезной? – почему-то улыбнулся Анфалар. – Совсем нет. Все знают, что надо сделать с Осколком, когда энергия в нем заканчивается. Продать чурам.
– Чего? – удивился я. – Нет, я слышал, что бутылки можно сдать, чтобы в них опять разлили пиво. Но зачем чурам пустые Осколки?
– Не только пустые. Чуры покупают любые Осколки. Но заполненные удается продать намного дороже. Хотя редко кто из рубежников это делает… Осколки – сила, власть.
– Хорошо, а зачем чурам Осколки?
– Никто не знает, – развел руками Анфалар.
–Удивительные дела, – покачал головой я. – А чего ты так резко сорвался?
–Понимаешь, Матвей, когда ты часто используешь Осколки, то становишься к ним очень чувствителен. Тот рубежник понял, что у меня есть. Сначала я убрал Осколок на Слово этого мира, но когда мы ехали обратно, решил держать его при себе. Так надежнее. А кощей почувствовал Осколок. Я ощутил это буквально кожей. И мне это не понравилось.
– Ты правильно все сделал, – кивнул я. – Этот вещий Олег по-любому растреплет все Князю. Тому очень сильно нужны эти Осколки. Погоди, если он не знал, где находится тот здоровенный, который спрятали в пещере, то никогда их не использовал. И все равно за ними охотится. Очень интересно.
– И, Матвей, – негромко добавил Анфалар. – Что с этим рубежником? Он тоже человек Князя. Можем ли мы ему доверять?
– За это не волнуйся. Лео можно назвать как раз княжеской оппозицией.
Леопольд, услышавший свое имя, повернулся к нам, но лишь на мгновение – надо было следить за дорогой. Он так и не понял, о чем мы там говорили. Кстати, интересно, в этой машине тоже есть прослушка? Наверное да. Тогда надо будет поговорить с Лео где-то снаружи.
К Рубинштейна мы подъехали, когда уже стало смеркаться. Я здесь бывал нечасто – много ли денег у провинциального студента для похода по дорогим барам? Но знал, что Рубинштейна – место популярное. Некоторые даже устраивали забеги по барам, с каждым новым все больше теряя человеческий вид. Бесу бы понравилось. Но почему чуры выбрали именно это место своей резиденцией?
Нечисть, кстати, я почувствовал сразу. Сила была такой, что даже у меня ноги подкосились.
– Почему здесь? – спросил я по-русски. И понятно, кому был адресован этот вопрос.
– Так не знаю, исторически сложилось, – ответил Лео. – Такой же проход, как и везде. Только здесь всегда сидит голова чуров. Да и их самих здесь изрядно. Поэтому, все, кто ведут дела с чурами, приходят сюда. А здесь такая текучка, что никто и не заметит пары десятков странно одетых людей.
К слову, в этом он оказался совершенно прав. Даже сейчас, не в самый час пик, народу было с избытком. Я как-то после своего Выборга отвык от толп людей, поэтому чувствовал себя не сказать чтобы комфортно.
– Анфалар, давай быстрее покончим с этим.
Безумец был со мной категорически согласен. После крохотного Фекоя, тишины Скугги и Мертвого леса, Рубинштейна явно представилась для изнаночника филиалом Ада на земле.
Чуры находились за небольшой дверью с чуть поблескивающей вывеской «Проходная». Как сказал бы один матерый режиссер в прошлом: «Иронично». Не знаю, чего они так шифруются? Их же хист оберегает. Вот даже заморочились с вывеской: «Закрыто на спецобслуживание».
Впрочем, дверь была открыта. После грохота улицы услышать за ней легкую блюзовую импровизацию оказалось как минимум неожиданно. Мы не успели сделать и несколько шагов по лестнице вниз, как перед нами вырос чур. Такой – рядовой, со здоровенным лбом и легкими залысинами.
– У меня назначена встреча с головой, – сказал Анфалар.
Чур легонько кивнул и перевел взгляд на меня. Я отрекомендовался должным образом, добавив в конце, что сопровождаю почтенного рубежника из Скугги. Уже давно понял, что обычаи у разных существ многое значат. И чуры здесь не были исключением.
Лобастый, кстати, долго и внимательно буравил меня, словно пытался рассмотреть что-то в моих глазах, но в итоге отошел в сторону. Давая понять, что нам можно пройти.
А вот на Лео, такое ощущение, легла моя бедовость. Потому что его чур даже слушать не стал. Просто отвернулся и махнул нам рукой.
