дом, ища то, что в нём витало. Она наложила на дом защитные чары, так что, вероятно, это был добрый дух. Возможно, один из пропавших мальчиков.
– Он ничего не успел сказать, прежде чем ушёл, – солгала Калиста. – Но… между прочим, я послушала твоего совета.
Мама подозрительно взглянула на неё.
– Ну, спасибо и на этом. Какого совета?
– Я позвонила тёте Фрее. Она приедет завтра.
– Завтра?! – ахнула Нора. – Почему же ты раньше не сказала?
Она обвела комнату глазами и принялась перечислять дела:
– Надо прибрать в гостевой. Сходить в магазин…
Мама замолчала и взглянула на Калисту.
– Испечь пирог? Да, надо испечь пирог, – ответила Нора сама себе.
– Мама, перестань, – сказала Калиста. – Честное слово, тётя прекрасно обойдётся без пирога.
Нора рассмеялась и отвела с лица волосы.
– Да, наверно, ты права…
Она повернулась к окну, словно ожидала приезда гостьи с минуты на минуту.
– Как же я скучаю по нашей Фрее… – тихо добавила мама.
Они питали друг к другу самые тёплые чувства. Более того, благодаря Фрее Нора познакомилась с Маком. Нора и Фрея вместе учились, хотя в школе не были близкими подругами. Но однажды Фрея подошла к ней с каким-то странным выражением лица и сказала, что Нора просто обязана прийти к ним в гости после уроков.
И Нора Робетелли отправилась к Уиннам.
Мак Уинн как будто предвидел её приход, хотя клялся, что нет. Он возился на лужайке, пересаживая бабушкины однолетники на неделю раньше положенного. По семейной легенде, в тот день остановилось время. Мак сорвал самый красивый цветок и протянул Норе. Они улыбнулись друг другу. В тот же вечер Мак пригласил девушку на свидание. Фрея уверяла, что всё это предвидела. Потому-то она и позвала Нору в гости.
Так или иначе, родители Калисты не расставались с тех самых пор. Мама благодарила за это свою лучшую подругу Фрею.
Фрея много путешествовала – у неё не было ни мужа, ни детей. С течением времени они с Норой стали видеться реже. Когда погиб Мак, Фрея предложила подруге помощь, но любовь, соединяющая людей, иногда превращается в преграду, когда случается беда. После похорон Мака Нора и Фрея почти не общались.
И теперь, глядя на мать, Калиста видела на её лице только нежность, и радость, и предвкушение встречи. А за этими чувствами крылось одиночество. Калисте стало больно; она подумала, что почти исключила мать из своей жизни и о многом ей не рассказывала, ведь, по мнению Калисты, мама просто не поняла бы этого. И, конечно, Нора скучала по мужу. Каждый день.
– Я всё-таки приготовлю пирог, – сказала она. – С ревенем, её любимый. А ты, – добавила мама, указав пальцем на Калисту, – ты будешь советоваться со мной, прежде чем что-либо предпринять. Ясно?
– Ясно, – ответила Калиста.
Нора кивнула.
– Вот и чудесно. Когда увидишь бабушку, спроси у неё, где старая книга рецептов.
– Под буфетом, второй ящик справа, – сказал Мак, блестя глазами.
Видимо, он тоже ощущал мамино одиночество.
– Папа говорит, что она в нижнем ящике под буфетом, справа, – передала Калиста.
Нора несколько мгновений молчала. Затем она кивнула и негромко произнесла:
– Спасибо, Мак.
Справившись с печалью, она улыбнулась дочери и вышла. Её появление на кухне Молли приветствовала весёлым воплем:
– Я нашла шоколадное печенье!
Калиста стояла в гостиной среди книг, размышляя, что делать. Она не могла поговорить с Молли наедине, не пробудив у мамы подозрений. А разобраться нужно было как можно скорее. Калиста подумала, что Паркер послужит ей путеводной нитью.
Однако не стоило забегать вперёд. В доме что-то витало, и Калиста надеялась, что к ней явился Девон. Или даже Паркер. Холодный воздух тёк из подвала – из комнаты для спиритических сеансов. Подумав об этом, Калиста взглянула на отца и увидела, что он смотрит в окно. Мак глубоко погрузился в свои мысли – ничто насущное его явно не интересовало.
До Калисты впервые дошло, что, наверное, папе тоже одиноко. Он остался с семьёй. Мак неоднократно заверял дочь, что сам этого хотел. Но он не мог даже прикоснуться к родным. Не мог общаться с ними по-настоящему. А вскоре Калиста вообще перестанет его видеть…
И эта мысль – и душевная боль от грядущей разлуки с отцом – заставила её действовать. Калиста не хотела, чтобы другие страдали, как она. Потерять человека, которого любишь, – страшная несправедливость.
Калиста должна была остановить Эдвину, пока ведьма больше никому не причинила вреда. Должна защитить свою семью и весь город.
Чувствуя на коже холодок, Калиста собрала книги с пола и направилась к лестнице, ведущей в подвал. Мак сказал: «Подожди меня!», но дочь не обратила на него внимания.
11
Подвал напоминал холодильник. Калиста, задрожав, прижала книги к груди в тщетной попытке согреться. Мак появился внизу лестницы и предостерегающе поднял руку.
– Ты обещала маме, – сказал он. – Она не разрешит…
Но Калиста обошла папино привидение и направилась в комнату для спиритических сеансов. Ей сразу стало уютно.
Несмотря на явную опасность, в комнате для сеансов Калиста чувствовала себя спокойно. Стены там были обиты красным бархатом, маленькие абажуры с золотыми кисточками источали тёплый свет. Антураж, словно пришедший из другой эпохи, усиливал веру клиентов, помогал им выйти за рамки собственного мышления.
Калиста поставила книги на полку и подёргала наружную дверь, чтобы убедиться, что та заперта. С каждым вздохом изо рта у неё вырывались белые клубы. В доме определённо присутствовал дух, в этом она не сомневалась.
Тем не менее Калиста его не чувствовала. Он молчал. Судя по всему, он даже не пытался к ней обратиться. Он казался старым, и от него пахло гнилью… это был не погибший мальчик.
– Кто здесь? – спросила она, вновь оглядывая комнату. – Покажись.
Она так надеялась, что Девон сам явился к ней.
В комнате послышалось лёгкое гудение, словно от высоковольтной линии.
Калиста поморщилась. Звук прекратился так же внезапно, как начался, и наступила тишина. Столбик термометра пополз вверх.
Калиста в замешательстве посмотрела на папу, который тоже был встревожен.
– Он ушёл, – сказал Мак.
– Кто это был? – спросила Калиста. – Ты что-нибудь чувствуешь?
– Прости, Калли, нет, – ответил Мак. – Ты же знаешь, даже при жизни я бы ничего не почувствовал.
Мак был отличным медиумом; он и после потери дара сохранил невероятно сильную интуицию и не разучился владеть чарами. Но он действительно… не чувствовал духов. В отличие от Калисты.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – У меня из головы не выходят четверо пропавших. А все твердят, что их трое. Мать Томаса считает, что полиция расследует его исчезновение без должного
