глаза.
— Что ты знаешь о предстоящем мероприятии в Хайятте?
Мой приоткрытый рот захлопывается. Глаза увеличиваются. Чуть ли не впервые заученная на память методичка дает сбой. Я не знаю, что ответить.
Пытаюсь вернуть самообладание. Хмурюсь и прокашливаюсь.
— Мероприятие в Хайятте?
Смолин кивает.
— Наверное, ничего… — Отвечаю осторожно. Выдерживаю новый взгляд. За ним следует кивок и Смолин поднимается.
Я не хочу, чтобы подходил. Испытываю облегчение, когда мне предпочитает окно и вид на город.
— А про Власова знаешь?
Сердце бьется о ребра. Слава сказал не отрицать, если Смолин спросит.
— Слышала фамилию несколько раз в его разговорах.
— Гуглила?
Киваю.
— Тарнавский — его шавка.
В грудной клетке волной злость. А вы чья, Руслан Викторович?
— Он в следующую субботу устраивает прием в честь юбилея своего футбольного клуба. Среди приглашенных — твой Тарнавский.
Всю информацию Смолин выдает мне в глаза. Думаю, от дополнительных вопросов меня спасает только то, что на лицо падает тень. Она же прячет мой взгляд, в котором, возможно, плещется обида.
— Я об этом не знаю.
— Плохо, Юля. Вот это плохо. Я хочу, чтобы ты тоже была там.
— Меня никто не приглашал…
Звучу глухо. Прячу обиду как могу. Опускаю взгляд и врезаюсь в заостренные носки мужских ботинок.
Сегодня весь день какой-то не такой. Как будто кто-то тушит сигареты о наше со Славой бережно сотканное полотно отношений. Или я всего лишь начинаю видеть диры?
— Значит сделай так, чтобы пригласили, Юля. Если Тарнавский видеть тебя там не хочет, значит ты обязана там быть. Постарайся.
Глава 12
Юля
Я бы предпочла не знать о предстоящем мероприятии Власова. Иначе прожить этот день. Хотя бы поехать вечером к себе домой, но мои предпочтения волнуют мало. И немногих.
На мой отчет «Все нормально, завтра на работе расскажу подробности, заказала такси к себе» Слава отвечает не желаемым «ок», а сброшенной геолокацией ресторана с высочайшим рейтингом и условной просьбой: «Закажи сюда. Поужинаем, потом домой поедем».
Меня трясет. Не хочу я ужинать. Не хочу так сходу встречаться. Мне подумать нужно. Остыть. Сложить все в голове трезво, без эмоций. Не чувствовать себя перед ним должницей «за выгул». Но Слава… Это Слава.
Только в итоге, подозреваю, он и сам жалеет о собственной идее.
Заведение для ужина он выбрал без преувеличения шикарное. Только на мое настроение это повлияло не так, как ожидалось.
Вместо благодарности, радости, расслабленной беседы и ненавязчивого разговора про дела — моя кислая мина и отказ пробовать хотя бы что-то кроме дурацкого салата. Отказ нормально общаться. Идти на контакт. Пускать внутрь. Шутки — мимо. Темы — водой в песок.
Попытки заговорить о том самом вызывают во мне только раздражение. До завтра никак не дождаться, да? Это всё — для отчета?
Я сознательно весь вечер ставлю блоки, обезопашивая себя от его вторжения.
Через выставленную между нами стену чувствую исходящие от судьи вибрации. Но понять, мне нравится производимый эффект или нет, не могу.
Провальный ужин заканчивается щедрыми чаевыми от Тарнавского и все такой же кислой миной от меня, которую везут не по заказанному адресу.
Я захожу в квартиру судьи первой.
Сзади громковато хлопает дверь. На специальную вазочку летят ключи.
Я не оглядываюсь. Снимаю с ног туфли и даже не ставлю их аккуратно, как всегда, а отбрасываю.
Слышу вздох. Оглядываюсь.
— Что с настроением, Юль? — этот вопрос мог быть задан миллион и один раз на протяжении дня. Но Слава спрашивает сейчас, проезжаясь по мне многозначительным, даже требовательным взглядом.
Я на контакт в ответ не иду. Пожимаю плечами и нагло, по-хозяйски, игнорирую, проходя вглубь квартиры.
— Мне учиться нужно, а не по ресторанам кататься. Раздражает, что теперь нужно будет до двух…
— Я помогу.
Останавливаюсь у двери его спальни и разрезаю воздух взглядом, по остроте сравнимым с лезвием лучших японских ножей.
Почему со мной ты такой? Почему когда мы вместе — сложно поверить, что таишься, лукавишь? Но ты же делаешь именно это!
— Спасибо, не надо. Просто дай мне возможность поработать, пожалуйста.
Хочется хлопнуть дверью, но я оставлюю ее открытой.
Закрываюсь в ванной. Стою посреди нее и смотрю на раковину. Ощущаю пульс в висках. Шорох голосов в голове.
Его сестры.
Моей подруги.
Ее отца.
Слишком много сомнений для одной меня.
Слышу, как Тарнавский заходит в спальню и берет что-то, шуршит одеждой. Если дернет ручку в ванную — останется ни с чем. Я замкнулась. Но он даже не пытается. Переодевшись, уходит. Напоследок я слышу, как щелкает собачка в замке.
Выдыхаю. Прислушался.
Мотаю головой и начинаю снимать с себя одежду. Возлагаю большие надежды на горячий душ, который должен был бы смыть с меня хотя бы часть сомнений. И даже кажется, что ему удается. Выхожу в пустую спальню. Не знаю, для кого играю, но сажусь на кровать и беру в руки планшет. Стараюсь действительно учиться, хотя ничего срочного, на самом деле, в моем расписании нет.
То и дело прислушиваюсь к доносящимся извне звукам. Чувствую себя странно: как человек выгнавший владельца из его же спальни. Пытаюсь угадать: он сидит на диване в гостиной, ходит по комнате или пьет кофе за островом?
Спокоен или калится так же, как калюсь я? И если калится — потому что между нами вроде как размолвка или потому, что я до сих пор не отчиталась?
Я хотела наказать его своей дерзостью, но в итоге наказала себя же. Все мои мысли — за дверью, но гордость не позволяет ее открыть. А он не спешит заглядывать ко мне.
В какой-то момент вместо конспекта передо мной разворачивается чистый лист, который я разукрашиваю бессмысленными завитушками.
В дверь стучатся. Поднимаю взгляд. Стилус замирает.
Слава открывает ее и упирается плечом в косяк. Несколько секунд держится за ручку, а потом, видимо, понимает, что я не выгоню. Отпускает и складывает руки на груди.
— Сделала что-то? — Он спрашивает вполне терпеливо, усиливая мое дрянное самочувствие.
— Чуть-чуть.
— Это уже больше, чем ничего.
Вяло хмыкаю и отвожу голову в сторону.
Даже не знаю, что из произошедшего сегодня задело меня сильнее всего. Еще не знаю, что могу ему предьявить. И стоит ли.
— Юль, — Слава зовет, я не выдерживаю. Возвращаюсь к нему взглядом и выпаливаю:
— Ты меня подставил.
Первые несколько секунд Слава не реагирует никак. Потом я получаю мизер — приподнятую бровь.
— Чем? — Спокойный вопрос вызывает непропорционально сильную реакцию — по телу пробегается дрожь.
Чтобы не вывалить разом, прокашливаюсь. Хмурюсь. Сажусь в
