прошла на второй уровень? – она насмехается надо мной. В желтых глазах бушует пламя, и крапинки коричневые на радужке, словно танцуют хоровод. – Господин назначил меня любимой женой? Надо же. Ух ты.
– Вы снова играете с огнем, Люся.
– А вы снова играете свою любимую роль. Роль толстокожего хозяина мира. Ваши дочки просят вас остаться, но вы бежите поджав хвост. Вдруг все подумают, что брутальный недоступный мистер Твистер обычный мужик и отец. Позорище же. А правила существуют, чтобы их нарушать. Так говорит моя ба.
– Ваша ба слишком много говорит. Ужинать дома я не буду, – рычу я. Она меня бесит жутко. До искр в глазах, до оскомины. И губа эта ее проклятая прикушенная просто раздражает невероятно. И нос конопатый. И огонь волос, прохожих на пожар. Мерзкая, проклятая ведьма. – Ночевать тоже.
– Беги, Форест, беги. А то вдруг превратитесь из обиженного робота в человека. Это ужасно страшно, – уже у двери настигает меня смех наглой нянкьи. Я вернусь и уволю ее. Я точно это сделаю. Мне просто нужна передышка.
Люся Зайка
Три мудреца в одном тазу…
– Короче, Глафира машет флагом. Глаша, тебе понятно? Ты основной стартер. Да начнется веселье, – проорала я, усаживаясь в корыто, которое мы с девочками покрасили красным лаком для ногтей. Ну, как покрасили. В горох его сделали. Не важно.
– Лев Александрович нас убьет, – выдохнула Глафира, поправив пижамную кофточку на груди и размахивая флагом, сделанным из… Не важно в общем.
– Лев Александрович сказал, что дома ночевать не будет. А это значит что?
– Что? – возбужденно пробасила Януся, радостно подскакивая рядом с моим «болидом» кренящемся с верхней ступеньки лестницы дома Метельских.
– Когда кошки бродят черти где ночью, приходит время маленьких веселых мышек, – хихикнула я, подбросив в руке скалку.
– А можно я с тобой? – Анечка спросила тихо, и в общем я подумала, что вреда не будет, если эта маленькая мисс «иногда благоразумие» повеселится.
– Прыгай, – приказала я, – только впереди, и держись крепко. Глаша, я там каску приготовила, тащи. Да, ту с рогами.
– Не честно, я тоже хочу, – насупилась девочка-сорванец, глядя, как я застегиваю ремешок мотошлема под подбородком ее сестры.
– Ты с Гланей поедешь второй заезд, – бодро пообещала я.
– Я не хочу, – подала испуганный голос экономка. – Люся, можно я не поеду?
– Хочешь. Это весело. И вообще. Вы тут все как мухи вареные. А теперь давай, маши уже флагом.
– На старт! Внимание!…
Короче, я не дослушала, оттолкнулась скалкой от самой верхней ступени. Корыто с грохотом понеслось по лестнице, укрытой дорогущим ковровым покрытием.
– Аааааа! – заголосила мелкая штурманша, опустила голову рогами вперед. Ну что ж, поймет теперь каково ее папаше было сегодня.
– Это же весело, – проорала я. А потом…
Да не поняла я сначала всего масштаба катастрофы. Точнее, я успела увидеть, как открывается входная дверь и успела пожалеть, что в этом чертовом корыте не предусмотрены тормоза.
– Мать… – раздался над нашими с Анечкой головами дикий рык, потом малышка рогатым шлемом впечаталась в огромную фигуру, появившуюся так не ко времени в дверях и настала тьма. Ну, точнее… Корыто по инерции вылетело на улицу, теперь уже с тремя пассажирами, пропахало метров пять шикарного газона, взрыхлив его до дерна, прежде чем остановиться.
– Упс, – вякнула я, пытаясь выбраться из-под тяжеленного обмякшего тела угадайте кого? Ну естественно, великого и ужасного хищного Льва.
– Папочка, ты же сказал, что ночевать не дома будешь, – пискнула Анютка, глядя на сползающего на траву отца.
– Ну вот, а я теперь обломалась, – расстроенно пробасила Яночка, подбежавшая к нашей шикарной инсталляции, под названием «Титан, поверженный рогатым викингом Вальхаллы и его няней». Это, кстати, так не бывает, если что. Это две разные мифологии. Ну так, на всякий. Не важно. – Вечно тебе, Анька, больше везет. Глаша, а мы с тобой обиженки. Вот скажи же не честно? Ну не честно же. Эх, так всегда.
– Что это было? – Рявкнул Метельский. Слишком быстро он в себя приходит. Сильный мужик, со слабыми нервами.
– Ралли корытное, – пропыхтела я, выползая из горохового «болида». – И если бы вы не пришли…
– Вы бы вышибли дверь, сломали бы колонну на крыльце и скорее всего на смерть бы расшиблись, – хмыкнул хозяин чертова дома. – Почему девочки не спят? И какого лешего у вас к палке мои трусы привязаны?
– Потому что у нас пижамная вечеринка, папочка, – насупилась Анютка. В шлеме с рогами со сморщенным носиком и горящими праведным гневом глазенками, она показалась мне похожей на ангела возмездия какого-нибудь. Ну, типа Азраеля, мечущего молнии в бедолаг грешников. – А трусы… Ничего в клетку больше не нашли мы, чтобы флаг сделать.
– Да, – тут же сдала меня с потрохами моя басовитая воспитанница. – Люся сказала, что мы будем есть желтого полосатика, драже ГМОшное, запивать всю эту вкуснятину лимонадом мерзким, от которого у нас зады слипнутся, и смотреть идиотские фильмы ужасов про зубастиков. А потом…
– Глафира. Ты тоже участвуешь в вакханалии? – медовым голосом поинтересовался мистер Твистер у сбледнувшей экономки.
– Я только согласилась флагом махнуть, – хныкнула несчастная. – И «поляну», ой, простите, накрыть пикник в комнате девочек.
– Прэлестно, прэелестно. Значит зады, – пробубнил олигарх, закряхтел, перевернувшись на карачки. – Полосатик, это что?
– Рыба такая соленая, с лимонадом вкуснища, – уныло выдохнула я. Из опыта, если вот так вот с вами разговаривает зло во плоти, это может означать только одно – вас бить будут, скорее всего ногами. Черт, он подполз ко мне, потому что я так же замерла, стоя на четвереньках и подрагивая как чихуахуа. Уставился прямо в глаза своими пылающими выпученными очами. Мне редко бывает страшно. Но сейчас…
– А вы тоже приходите, – вякнула я. – Только если придете не в пижаме не пустим. У нас дресс-код.
– А у меня нет пижамы, – прорычал Метельский. И если я сейчас была похожа на мелкую дрищеногую собачонку, то он точно на какого-то бойцовского пса, с челюстями перекусывающими скалку, зажатую в моей ослабшей ручонке. Господи, ну почему я все время косячу? Ведь он меня сейчас пережует и выкинет. И плакала моя статья, и работа, и вся чертова жизнь. Но я все равно продолжила себя закапывать во взрыхленный дерн.
– А в чем же вы спите? – спросила я тупо, отползая назад.
– Я приду, – его рык сейчас был многообещающим, от которого у меня заледенел позвоночник, и зад слипся заранее, похоже. – Пижаму. Глаша, закажи мне пижаму. Пусть доставят быстро. Быстро, ты поняла?
– Ура! – в один голос закричали девочки, заскакали вокруг нас как зайцы. Ну что ж, хоть кому-то счастье.
– Я приду, Люся. Вы там полосатика пока разомните… Кстати, только честно, за что вас уволили с рыболовного траулера? Чем вы так допекли брутальных бедолаг промысловиков? Хотя, можете не отвечать. Наверняка вы утопили корабль, я почти уверен. На щепки его разнесли.
– Меня за правду уволили. Никто
