и костей. Карла была права: телевидение — это волшебство.
— Я дам тебе упражнение и хочу, чтобы ты постоянно его выполняла, — заметила Карла. — Выбери себе радиостанцию и слушай ее. Ты станешь повторять все, что они скажут. Это пойдет тебе на пользу, так ты научишься работать с «суфлером».
С этой самой минуты, шла ли я на репетиции, на встречи или домой, словом, куда бы то ни было, в моих ушах всегда были наушники, и я, как безумная, как попугай, повторяла все, что слышала.
С детских лет для меня было очень важно выполнить обещанное, поэтому я выразила свое беспокойство по поводу вновь полученного обязательства, поскольку у меня уже имелся контракт с группой. Группа стояла у меня на первом месте, и меня очень сильно беспокоило, смогу ли я, не пренебрегая «Тимбириче», справиться с ролью и оказаться на высоте как телеактриса.
И снова Карла успокоила меня:
— Не волнуйся, Талия, у тебя маленькая роль. Ты должна будешь приходить на съемки всего два раза в неделю.
Однако роль была увеличена, поскольку мой персонаж очень понравился людям. Таким образом, по мере увеличения моей роли пропорционально росли и мои сериальные обязательства. Два съемочных дня в неделю превращались в три или четыре до окончания сериала «Бедная сеньорита Лимантур» в 1987 году. Это был мой дебют в мире сериалов. Карла Эстрада была хорошим учителем, Учителем с большой буквы. С ее легкой руки я узнала, что такое съемочная площадка, как пользоваться «суфлером» и многое другое. Таким вот образом, слушая ее великолепные и очень ценные уроки, я вошла в мир телевидения и исполнения ролей.
Несмотря на все большую занятость на актерском поприще, я вовсю продолжала работать в «Тимбириче». Я работала за двоих. Порой у меня не было ни минуты на отдых, я едва успевала перекусить чем-нибудь на бегу. Как только я выходила со съемочной площадки, меня тут же везли на концерт, где зрители хотели видеть «Тимбириче» в полном составе. Много раз группа уже стояла на сцене, когда я, влетев, как молния, переодевалась и присоединялась к ним на сцене с первыми начальными аккордами нашего представления. Конечно, это были годы напряженной учебы, постижения профессии. Тогда я начала развивать в себе жесткую, но также и разностороннюю, профессиональную базу, которая до сегодняшнего дня позволяла мне естественным образом приспосабливаться к любого рода работе. Уже тогда я превратилась в хамелеона, который брал на себя последующие обязательства, не обращая внимания на груз ответственности уже имевшихся за плечами контрактов.
На следующий год начались съемки сериала «Пятнадцатилетняя», и вновь Карла Эстрада оказала мне свое доверие. Она дала мне вторую главную роль в этом проекте, на который все его участники возлагали большие надежды. Это был более серьезный договор, и в нем говорилось о главной роли и актрисе Аделе Норьега, баловне «мыльных опер» и молодежи тех лет. Этот контракт означал рабочую пятидневку, с понедельника по пятницу, с неким количеством важных сцен на день, поэтому мне стало гораздо тяжелее и дальше продолжать свою работу в музыкальной группе. Мой сериальный персонаж требовал от меня все время, отведенное на то, чтобы добраться до места, где выступала группа с пятницы по воскресенье. Поскольку и «Тимбириче», и «Пятнадцатилетняя» были детищем компании «Телевиса», то было гораздо проще скоординировать между собой расписания поездок, выступлений и съемок. Я чувствовала поддержку моих друзей по группе. Я никогда не видела недовольства на их лицах, не слышала упреков по поводу моего решения начать параллельно карьеру актрисы.
В первый день съемок мы разошлись по гримеркам. Меня поместили с тремя актрисами, чья занятость была совершенно отличной от моей — они проводили в студии не более нескольких часов, в то время как я со своей ролью второй главной героини проводила на «Телевисе» целый день. Видя подобное положение дел, моя мама собралась добиться для меня отдельной гримерки, в которой я могла бы отдохнуть в перерыве между сценами. «Нет, Иоландита, — отвечали ей много раз, — у нас нет свободных гримерок. Это на самом деле так, у нас все забито до отказа, и нет никакой возможности перевести Талию куда-нибудь еще». «Нет проблем», — ответила мама и на протяжении трех недель заставила меня переодеваться в общей туалетной комнате, говоря всем: «Ничего не поделаешь, если нет гримерки… Если ей суждено переодеваться в общей туалетной до конца сериала, значит так тому и быть… Если она должна ждать своего вызова на скамейке статистов и костюмеров, которые толпятся в коридорах, перед тем, как выйти на площадку, что ж, так оно и будет…» Основным пунктом, на который мама хотела обратить внимание своей просьбой, было то, что в фильме было две пятнадцатилетних, две главных героини, и как это было возможно, чтобы одна из них имела отдельную гримерку в то время как другая делила ее с другими людьми. Мама искала равного к нам с Аделой отношения и не только этого. Ей хотелось, чтобы у меня было личное местечко, пусть и не такое большое, куда я могла бы прийти и отдохнуть от гастролей и репетиций музыкальной группы, и где мне не мешали бы другие девушки, которые не вели столь активный и изнурительно-выматывающий образ жизни, какой был у меня.
Со всей очевидностью ответ последовал незамедлительно, и уже через несколько дней у меня была собственная гримерная, которая была для меня божьим даром. Мне было необходимо отдыхать от нервного перенапряжения, которое мне приходилось выдерживать, разрываясь между «Тимбириче» и сериалом.
Вместе с тем, что я переживала, и в отличие от моих друзей из «Тимбириче», мое лицо каждый вечер входило в дома миллионов мексиканских семей, смотревших сериал. Музыкальная тема сериала была исполнена «Тимбириче» и называлась так же, как и фильм «Пятнадцатилетняя». Такова была стратегия самих менеджеров студии — попасть в «яблочко», совместив молодость участников группы «Тимбириче» с первым сериалом, снятым для молодежи, на который «Телевиса» делала огромную ставку. Закончив съемку в этом телесериале, я от души поблагодарила всех ребят из группы «Тимбириче» за то, что их рабочее расписание было крайне неудобным, и я никоим образом не хотела оказаться неблагодарной.
Каждый раз, когда я находилась вместе с группой на сцене, мое воображение пускалось в полет, и я думала, что все эти зрители
