открытыми. Следовало публично в течение трех дней объявлять имя того, кто банкротится, чтоб успели про то узнать кредиторы, чтобы могли явиться со своими претензиями в Коммерц-коллегию, прихватив подтверждающее обязательство документами.
Продолжался начавшийся в конце 30 годов ускоренный процесс заселения новых территорий: Южного Приуралья, Нижнего Поволжья, Центрально-Черноземного района, в частности, Воронежской и Тамбовской губерний, а также Новороссии[74]. Это стало возможным, в том числе и по причине того, что население страны активно росло, увеличившись за век почти в два раза[75].
Что касается земель государственных, то надо полагать, их распределение было порой настолько непрозрачным, что пришлось издавать отдельный указ[76], который запретил Дворцовые вотчины выдавать без Именных указов, стало быть, до того такое можно было сделать. А чтобы ни у кого соблазна не возникала дворцовые владения раздавать за различные формы благодарностей, так и вовсе запретили принимать ходатайства о получении вотчин из этого источника.
Решением великой княгини был наконец отменен давний запрет Петра Первого строить каменные здания по всей стране, кроме Санкт-Петербурга[77]. Другим решением[78] было определено, что строить дома во всех городах надо без создания искусственной тесноты, дабы избежать быстрого распространения пламени в случае возгорания одной постройки, да и к тому же, в целях безопасности от пожарных случаев следовало иметь в наличии заливные трубы и прочий инвентарь для тушения.
Облик самого Града Петра надлежало делать всё прекраснее, чему должно было способствовать избавление столицы от нищих, портящих вид и настроение у благородных людей. Бродяги регулярно прибывали в Петербург в поисках пропитания. Указ предполагал не впускать их впредь. Как и где они будут жить в остальной России – уже другой, менее важный вопрос, ведь если проблемы не видишь, то её как будто и нет. Такой подход к решению вопросов очень характерен для Анны Леопольдовны. Спрятаться в городе от толп нищих, спрятаться от сложных вопросов у себя в комнате… она ещё успеет насладиться изоляцией от внешнего мира.
А пока, по давней и повсеместной традиции, людям, пришедшим к власти, необходимо исправить несколько резонансных дел прошлого, чтобы продемонстрировать, насколько новый правитель добрее, лучше, справедливее предыдущего. Вот и в эпоху правления Ивана Антоновича стали разыскивать тех, кто ранее был сослан или заключен по политическим мотивам. Фигуры должны быть известные, живые, безвредные. Им полагалось даровать свободу.
Был освобожден, например, Феофилакт Лопатинский – епископ, богослов и философ, очень любимый в народе и пострадавший, как считалось, за обличения лютеран, кальвинистов и других раскольников. Многие вообще удивились, что Феофилакт еще жив, забыли про него давно. Но удивление продлилось недолго: через несколько месяцев освобожденный умер.
Жене казненного при Анне Иоанновне, фаворита Петра Второго, Ивана Долгорукова не только разрешили вернуться из ссылки в Березове, где она провела десять лет, но и вернули ей имения мужа, а в качестве компенсации подарили ещё одно село.
Освобождали щедро, и выпустили бы еще больше страдальцев, но не все дожили до этих благословенных времен.
Милость новой власти касалась не только именитых личностей. В конце 1740 года издан указ Его Величества, согласно которому «сосланных за каторжную работу с вырезанием ноздрей за побеги драгун, солдат, матросов, рекрутов» надлежало освободить от возложенного наказания и послать в Сибирь, где губернатору следовало определить по всем им города для проживания. А дальше уже «дать волю, кто чем может пропитание иметь».
Вспомнили также, что не все беглые во время войны с Османами солдаты были разысканы и осуждены. Многие продолжали прятаться. Отдельным указом всем им, а также тем, кто их укрывает, дали сроку в один год самим объявиться. В этом случае гарантировали принять без всякого наказания – тех, кто годен, обещано восстановить на службе, а непригодных отправить по домам или куда еще они пожелают. Наказание по всей строгости закона ждало лишь тех, кто не явится в течение отведенного срока.
Война с Османской империей завершилась ещё в 1739-м, теперь следовало финализировать все ее проявления в обществе.
В августе 1741 года вышел указ об отпуске пленных Оттоманских подданных. Был отведен срок в две недели, в течение которого военнопленных следовало снабдить обувью и одеждой, выдать по рублю и отправить на их родину. Исключение было сделано только для тех из них, кто пожелал принять христианскую веру, находясь в России. Новым христианам Россия была готова стать новым домом. Да и к старой жизни, перестав быть мусульманами, этим людям будет фактически невозможно вернуться.
В такой дали, которую Анна Леопольдовна вряд ли в полной мере себе представляла продолжалась работа по изучению и освоению земель. В Охотске российский мореплаватель, рожденный в Дании, Мартын Шпанберг готовился к новому путешествию к Курильским островам[79]. В 1738–1739 годах именно его экспедиция добавила на карту острова Шикотан (первоначально названный Фигурным, остров позже получил имя Шпанберга) и Хабомаи. В сентябре 1741-го в распоряжении исследователя были уже четыре судна, на которых он и перешел в Большерецк, чтобы оттуда в следующем году выйти в море в южном направлении.
Другой русский датчанин Витус Беринг в июне 1741 года вышел на пакетботах из Авачинской бухты, где он провел зиму[80]. Вот уже почти десять лет он занимался вопросом поиска подтверждения гипотезы, что существует соединение Камчатки с Америкой. Этот предполагаемый перешеек даже имел название «Земля Иоан де Гамма». Но сейчас Беринг уверился, что нет никакой суши, которая бы соединяла два континента. Изменив курс движения корабля на северо-восток, 16 июля он увидел американский берег и высадил туда около двух десятков человек. На обратном пути был открыт ряд островов, на один из которых сильным ветром судно было выброшено. Остров этот станет последним пристанищем Витуса Беринга (он умер в тяжелых условиях зимовки в 60 лет) и получит его имя.
Возвращаясь из манящих неизвестных земель к делам более прозаичным и географически близким, поговорим о деловых людях нашей страны. Запретили иностранным купцам торговать в домах своих[81] да и вообще ограничили им бизнес. Следовало теперь в течение двух месяцев все товары привезти на Гостиный двор, оплатить пошлины и продать оптом местным предпринимателям. А если кто желает всё же сам в розницу торговать, то путь один – записаться в российское мещанство. Причем эта возможность заинтересовала чужеродных торговцев, ведь если они, став мещанами, распродадут свой товар и захотят вывезти накопленное за рубеж, то никаких преград этому не будет, только надо будет десятую часть отдать государству. Если же будут продолжать торговлю без записи в мещанство, то сбор составит 10 % уже со всего оборота, что существенно снижает прибыль. Поэтому записывались. Требовалось по документам стать именно петербургским мещанином, так как розничная торговля ограничивалась и для русских купцов, приезжающих из других регионов.
