глупом положении. Да еще и с мечом.
– Дурак. Дурак. Дурак, – повторял он громко. – Идиот!
Какое-то время мальчик плутал по дворам, мимо редких прохожих. Раз за разом он прокручивал в голове свой позор, пока не вспомнил, для чего все-таки вышел из дома. И направился к Гене, продолжая тихонько ругать себя.
* * *
Гена жил в одном из двухэтажных желтых домов рядом со школой. В каждом таком доме было два подъезда, а в них по четыре квартиры. По две на этаже. На лестничных площадках собирались дети со всего поселка, а иногда – рабочие с карьера, громкие, страшные и все в черной пыли.
Вова решил срезать дорогу, пройдя через соседний двор, и едва не влип.
Он вовремя услышал смех, который ни с чьим и никогда бы не перепутал. Перед глазами всплыло огромное и все в прыщах лицо Семена. Пацана из старших классов, и не простого пацана, а очень опасного.
В прошлом году Семен расквасил Вове нос только за то, что тот завязывал шнурки, не заметил, кто идет по коридору, и не уступил дорогу. Семен просто врезался в него, снес, опрокинул и пошел дальше как ни в чем не бывало. А Вова стукнулся носом о пол. Кровь потом текла еще долго, хорошо хоть Гена дал платок, и ничего не попало на одежду, иначе он еще и дома получил бы нагоняй.
Семен придумал себе прозвище – Секач. Вроде как кабан такой есть. А еще, наверное, в честь того, что он может секануть, то есть врезать как следует любому.
Слово было смешное, и Вова с Геной, да еще десятки таких же запуганных ребят, быстро нашли более подходящий вариант:
ССЫКАЧ.
Услышав смех, Вова замер. Через секунду снова засмеялись. Голоса не становились ни ближе, ни дальше. «Они там на качелях сидят или на пеньках, – подумал Вова. – Значит, навстречу мне не выйдут». Он вздохнул с облегчением и вернулся на дорогу.
Чуть не попался.
Лучше сделать крюк и подойти к дому Гены с другой стороны.
Добрался без приключений. У подъезда даже не сидели злые бабки.
Он поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка.
– Кто еще? – спросила Генина мама.
– Эт я, – ответил Вова.
Дверь приоткрылась, и оттуда высунулось тощее лицо с длинным носом.
– Гена наказан. Он никуда не пойдет.
– Мам, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – услышал Вова голос друга.
– Нет, говорю, будешь знать, как чужое трогать.
– Ну я же не специально, мам.
– Тебе сто раз говорили не прикасаться к радио, а ты что? Вот гляди, отец с вахты вернется, он тебе всыплет.
– Мам, ну можно хоть поговорить минутку. Одну только минуточку.
Мама Гены вздохнула и пропала.
Вова ждал, что друг сейчас появится, но никого не было. Мальчик уже сам хотел зайти, когда вдруг из-за двери выглянула морда.
Вова едва не закричал.
Это был волк – красная пасть, большие белые зубы. Волк улыбался Вове, как старому другу.
– Ну как, страшно? – спросил Гена.
– Дебил ты.
Гена снял маску.
– Прикинь, сама из кладовки выпала и прям мне под ноги, я ее с садика, наверное, не видел. Ну скажи, классно? Классно ведь? Классно?
– Ни фига не классно. Классно было бы, если б я тебя сейчас палкой стукнул.
– Ого! – Гена выхватил катану у Вовы из рук и с восхищением крутил ее. – Вот это да.
– Меня бабушка чуть не убила, когда узнала, сколько я изоленты потратил.
– Ну оно того стоило.
– А ты что натворил?
– Да так. – Гена скривился. – На дедушкином радио пометки всякие: Лондон, Варшава и все такое. Ну я его включил и хотел настроить. Послушать, что там в других странах крутят. Да что-то там уперлось и щелкнуло, а теперь вот ручка не крутится.
– Ну даешь, – покачал головой Вова. – Мы же договаривались.
– Гена! Закрывай дверь. Хватит! – судя по голосу, мама Гены была очень сердита.
– Да-да, сейчас. А, пока не забыл. Ты прикинь, в Ведьмин дом кто-то заехал!
Вова сглотнул подступивший к горлу ком.
– Мы вчера из города возвращались и видели, как туда машина поехала. Мама сказала, что это Ведьмин сын вернулся. Эх, сейчас бы и посмотрели на него, когда бы в Хижину пошли. Чертово радио, блин… Ты без меня только не ходи. Ладно?
Хижину они построили в конце лета в лесу за рекой. Ее и строить-то почти не пришлось. Она как будто ждала их, уже наполовину готовая. Там когда-то одно на другое упали несколько деревьев. Из их переплетенных веток получилось что-то вроде пещеры. Друзья натаскали туда доски, куски линолеума и даже старый матрас. В итоге вышло отличное логово.
Его ниоткуда не было видно. Однажды вечером Гена остался в Хижине и разжег костер, а Вова ушел на другой берег реки в поселок и смотрел. Ни огонька, ни дыма он не увидел. Так что это было настоящее тайное логово и никто, кроме них двоих, не знал, где оно находится.
Путь к Хижине лежал мимо Ведьминогодома.
За мостом, на выезде из поселка, начали строить улицу, даже дорогу заасфальтировали, но отчего-то дом там стоял лишь один. Зато какой. Большой, деревянный и немного покосившийся. Всегда тусклый, серый и мрачный. Сколько себя помнил Вова, там жила старуха, которую и звали Ведьмой.
Говорили, что она убила одного своего сына, а второй сбежал от нее в город. С тех пор Ведьма жила одна и только и ждала, как бы поймать какого-нибудь ребенка взамен убитого.
И то, что сама она умерла год или два назад, ее не остановило. Каждый мальчишка в поселке знал, что если посмотреть в сумерках в окно этого дома, то увидишь Ведьму.
А она увидит тебя. Запомнит. А ночью придет и утащит в пустые, затянутые паутиной комнаты.
А еще там иногда можно было увидеть и ее убитого сына, и это было даже хуже. Но никто не говорил почему.
– Чертово радио, – повторил Гена. – Я бы пошел. Заодно посмотрел бы на этого новенького. Спорим, он псих? С такой-то мамашей.
Вова застыл в восхищении.
– Да, было б клево.
– Ма-а-ам… – протянул Гена жалобно. – Можно, я…
– Не можно… Закрой дверь! Хорошего отношения не понимаешь…
За спиной у Гены появилась рука, схватила его за ворот и утащила в квартиру.
Дверь закрылась, а через секунду послышался плач, а
