по происхождению.
— Во сколько ты заканчиваешь сегодня, Лили-Роуз? — спрашивает ее Джино, когда она приносит ему вторую пепси.
Услышав от него свое имя, она чувствует, как на щеках расцветают пунцовые цветы.
И быстро растопыривает над стойкой восемь пальцев.
Через некоторое время группа становится шумной, и, большая редкость, из кухни выходит Майк. Его широкие плечи и грозный голос убедили молодежь свалить. Лили-Роуз боится, что они уйдут совсем — еще только половина восьмого, — но нет, в окно она видит, как они околачиваются на паркинге, покуривая и перебрасываясь шутками. В восемь часов она шепотом предупреждает Билли, что ему не надо ее отвозить: друзья из лицея предложили ее подвезти. Потом в умывальной, быстро сняв форму, она надевает свой новый желтый ансамбль. Коротенький топик едва прикрывает грудь, а бриджи начинаются много ниже пупка. Отлично.
— Смотри аккуратней, — шепчет Стелла, подняв глаза от кассы, когда Лили-Роуз проходит мимо нее, сверкая голым животом.
На паркинге ее приветствует восхищенный свист. Группа между тем выросла, их теперь десять или двенадцать.
— Мы едем на вечеринку, — говорит ей Джино. — Хочешь с нами?
— Еще как.
— Тебе не надо спросить разрешения?
— Не-а…
Они набиваются в две машины. Лили-Роуз среди них самая младшая, но парни обращаются с ней как с другими девочками, поддразнивают и подпихивают, сажают к себе на колени, предлагают ей сигареты и дают прикурить. Восторгаются тем, как она изящно курит, вдыхая облачка дыма из носа, будто научилась этому в утробе матери. Остальные девочки помалкивают, только хихикают, и Лили-Роуз решает им подражать. Сердце ее отчаянно колотится. Может быть, она будет танцевать с Джино сегодня вечером, может быть, он крепко прижмет ее к себе, может быть, засунет свой язык ей в рот…
До дома, где проходит вечеринка, еще далеко, но они уже слышат доносящуюся оттуда музыку. Пройдя по узкой аллее к входной двери, Лили-Роуз вздрагивает при виде гостиной, заполненной танцующими парочками. Когда она входит, головы поворачиваются, и она вдруг чувствует себя кем-то другим, девушкой секси. Джино приносит ей пиво из кухни, их руки соприкасаются, когда он передает ей бутылку, и ее кожа трепещет от его прикосновения. Но уже почти девять часов, скоро ее родители начнут беспокоиться… Она находит телефон в комнате на втором этаже и, мысленно подготовив свое алиби, набирает домашний номер. Трубку снимает Дэвид.
— Привет, — говорит она.
— Роуз! Где ты?
(После смерти своей матери в прошлом году Дэвид сократил имя дочери.)
— Ой, извини. Понимаешь, Стелла пригласила меня в кино после работы, фильм вот-вот начнется, и мы решили, что проще всего мне будет переночевать потом у нее.
Увы, Дэвид слышит музыку снизу.
— Что происходит, черт побери? Ты где? Что это за музыка?
Чем больше он выспрашивает, тем путанее становятся ее ответы. Наконец он говорит:
— Ты на вечеринке, да?
Ее молчание — знак согласия.
— Я сейчас за тобой приеду. Дай мне точный адрес. О’кей, никуда не уходи, я еду.
И тут Лили-Роуз чувствует, как на глазах скукоживается, превращаясь из женщины в девчонку. Как же сохранить лицо?
— Мне очень жаль, — говорит она хозяевам дома. — Это смешно, но мой друг недоволен, что я пошла на вечеринку без него, он сейчас за мной приедет. Он рвет и мечет! Думаю, мне лучше выйти и подождать его на крыльце, иначе он здесь все разнесет.
Хозяева прощаются, озадаченно глядя на эту девчонку с голым животом, которую они знать не знают. Направляясь к двери, Лили-Роуз видит, что Джино танцует с другой девушкой.
Потом, в машине, Дэвид поглядывает на нее искоса. Она боится, что он начнет пытать ее, где она взяла этот желтый ансамбль… курила ли она… пила ли… целовалась ли с кем-нибудь… Но нет, он молчит. Вдруг она замечает, что руки его на руле дрожат.
Когда они приезжают домой, припарковав машину, он берет ее за руку и ведет в подвал.
Манхэттен, 2003
Твоя первая кровь, Шейна, приходит через несколько недель после твоего одиннадцатого дня рождения.
— Но ведь еще рано! — восклицает Лили-Роуз. — Ты слишком мала, этого не может быть! Это, наверное, болезнь.
Когда гинеколог подтвердил, что это действительно пубертат и все в порядке, Лили-Роуз тотчас нашла новый повод для беспокойства.
— Гигиенические тампоны могут быть канцерогенны, — говорит она тебе. — Лучше пользоваться прокладками.
Тебе неудобны эти громоздкие прокладки — но, сказать по правде, Шейна, тебе неудобно почти все. Ты не знаешь, что делать с твоим лицом, голосом, волосами, грудью. Тебе кажется, что ты неуместна везде и всегда, ты чувствуешь себя лишь макетом или эскизом тебя и не знаешь, как добраться до настоящей Шейны. Ты прочла бесчисленные романы о любви, но не отождествляла себя ни с одной из героинь. Мальчики в школе и мужчины на улице бросают на тебя одобрительные взгляды, дают почувствовать свой интерес, свое желание; они пытаются приблизиться к тебе… но никогда в ответ не забилось чаще твое сердце, не заблестели глаза, не подскочил уровень окситоцина.
Лили-Роуз не говорит Джоэлю о твоем преждевременном пубертате; она не хочет, чтобы он забивал себе этим голову. Даже ей, по правде сказать, не очень хочется думать об этом, потому что она как раз выпускает сборник новелл, основанных на воспоминаниях о ее собственном отрочестве.
«Несовершеннолетняя», первое и последнее художественное произведение Лили-Роуз Даррингтон, выходит в конце июня 2003 года. В порядке рекламной кампании пресс-атташе организует ей в июле то, что довольно помпезно называет турне coast-to-coast, отправив ее подписывать экземпляры книги в Сент-Луис, Портленд, Сан-Франциско и Майами. Но Джоэль согласился дать зимний семинар в университете Мельбурна и тоже будет отсутствовать весь июль.
Встает проблема: что делать с Шейной? Невозможно оставить тебя с Дженкой: ей уже девяносто, она продала виллу в Ист-Хэмптоне и живет теперь в роскошном доме престарелых в Бельморе. Увы, не можешь ты пожить и у любимого дяди Джерри в Хобокене: Арнольд недавно узнал, что он ВИЧ-положительный, и Джереми все свое свободное время ухаживает за ним. У тебя нет в Святой Хильде близкой подруги, которую ты могла бы умолить взять тебя с собой на каникулы. А у всех твоих бывших нянь уже есть планы.
— Ты поживешь у дедушки с бабушкой в Нашуа, — сообщает наконец Лили-Роуз веселым голосом.
— Но я же их едва знаю!
— Да, но это все-таки твои дедушка с бабушкой, это твоя семья.
— Но ведь даже ты их не выносишь! Ты их никогда не навещаешь!
— Я знаю, милая, ты права. Но даже если я в
