Книга Назад к жизни - Весела Костадинова

— Тут кое-какие лекарства, — Михаил отдал маме пакет, — обезболивающее, жаропонижающее, кое-что для ран и от воспаления. Кира отказалась от больницы, но… если станет хуже, нужно будет вызвать скорую…

— Похоже, сегодня вы сделали выручку аптеке, — мамины брови поползли вверх. — А корзиночки с чем? С антибиотиками?

Щеки Михаила слегка порозовели.

— Нет, Кира хотела домой и пирожных….

Мои щеки тоже стали горячими.

— Пирожные — это отлично. Составите нам компанию за чаем, Михаил?

— Нет, спасибо, Мария. Уже поздно, я и так задержался и вас задерживаю. Да и Кире сейчас отдых необходим.

Спасибо, что вспомнили про меня.

— Кира, — он повернулся ко мне и присел передо мной, заглянул в глаза. — Я могу позвонить завтра, узнать как ты? Или ты позвони…

Мама тактично ушла в кухню.

— Не уверена, что мой телефон выжил после этого приключения, — я с нежностью посмотрела в строгое лицо — усталое, красивое. Хотелось прикоснуться к нему, пробежать пальцами по морщинкам, по тонким чертам лица. — Можете оставить свой номер, я позвоню с маминого телефона?

Он молча достал из барсетки визитку и отдал мне. И снова на мгновение показалось, что он сейчас обнимет меня, но нет. Михаил отступил на шаг, кивнул вернувшейся маме и вышел.

— Ты будешь полной дурой, Кира, — раздался в тишине задумчивый голос мамы, — если потеряешь этого человека.

* Моя девочка, моя радость, мое солнце (блг)

** Мартеницы — у болгар и македонцев украшение, амулет из шерсти или ниток, которое повязывают в первый день марта, чтобы в течение года быть здоровыми, счастливыми, защищенными от сглаза, порчи, злых духов. Обычно включает в себя красный и белый цвета.

11

Всю ночь я лежала в кровати, слушала дождь, барабанивший по карнизам и улыбалась. Не могла скрыть своего счастья, не смотря на боль в теле, мешавшую мне даже повернуться с бока на бок. Уснула только когда первые лучи окрасили небосвод в нежно-розовый цвет, вспоминая Михаила, его глаза, его тепло, его объятия, поглаживая подаренную им мартеницу.

Но что такое плохо поняла я только на утро, когда каждое движение отдавалось тупой болью во всем теле и голове.

Мама все порывалась остаться дома, но я, скрипя зубами, убедила ее, что как-нибудь до вечера доживу.

— Ладно, если что, звони, — мой телефон, как ни странно, выжил, вот что значит кнопочная Нокиа! — И позвони своему…… другу.

— Мама!

— Что, мама? Он же волноваться будет…

— Мам, он мой препод…

— Это ты сейчас мне сказки рассказывать будешь? — мама подняла бровь, и я невольно засмеялась.

Она ушла, а я осталась гипнотизировать телефон глазами. Времени было всего лишь половина восьмого, а руки сами тянулись позвонить по знакомому номеру, услышать голос Стоянова. Включила телевизор, поставила чайник, выпила кофе, начала читать книгу — время тянулось невероятно медленно.

В голове настойчиво крутилась одна мысль: если я не позвоню, будет ли он сам искать новой встречи или пытаться связаться со мной? Было и страшно, и радостно — давно я не испытывала настолько мощных эмоций, и все больше понимала, что влюбилась как кошка. Прошлое, точнее будущее все больше скрывалось за туманом сна, настоящее становилось более и более реальным. Я точно знала, что изменила свою судьбу радикально, особенно отчетливо почувствовала это сегодня ночью, когда дала волю чувствам. Это казалось таким естественным и правильным — любить, волноваться, скучать, переживать со всей силой юности, начала жизненного пути.

Я все реже и реже мысленно возвращалась к тому что было, наслаждаясь каждым мгновением того, что есть сейчас. И чувства к Михаилу — они, хоть и имели привкус прошлого, но все больше захватывали меня уже в настоящем.

Часы пробили десять, и я перестала себя мучить, потянулась за телефоном. Но звонок опередил меня на доли секунды.

Чуть не подскочив от радости, сделать это не позволило только больное тело, с замиранием сердца, я смотрела на знакомый номер входящего вызова, чувствуя как по лицу расползается абсолютно дебильная улыбка.

— Да, — я почти пропела в трубку.

— Кира, не разбудил? Подумал, вдруг твой телефон выжил и… — по голосу Стоянов казался немного смущенным.

— Нет, — как скрыть счастье? Как хоть немного приглушить блеск глаз? — я проснулась рано.

— Как ты? Как себя чувствуешь? Не простыла?

— Нет, все в порядке. Но, полагаю, что несколько дней на улицу лучше не выходить, не пугать соседей. Буду как принцесса Фиона сидеть в замке и заниматься домашними делами.

— В качестве дракона, я так понимаю, выступит твоя мама?

— Конечно, она любой драконихе +100500 очков вперед выдаст.

— Хм… то есть, чтобы тебя навестить, мне придется искать осла?*

Я расхохоталась в голос — звонко, от души.

— Думаю, можно обойтись банальным подкупом — она любит пирожные с глазурью.

— А ты что любишь? — мягко спросил он, тоже посмеиваясь.

«Тебя» — едва не брякнула я, вовремя прикусив язык.

— В гастрономическом плане я почти всеядна.

— А в негастрономическом?

— Какой сложный, философский вопрос. Перечисление займет много времени.

— Я не спешу, — откашлялся Михаил.

Хор ангелов в душе воспел: Аллилуйя!

— Я правда много чего люблю. Люблю музыку, причем разную от рока до фолка. Люблю черный крепкий кофе, люблю смотреть на небо, люблю лес и горы, люблю читать и смотреть фильмы. Люблю наблюдать за звездами и люблю рыбалку.

— Серьезно? Ты любишь рыбалку?

— Абсолютно серьезно. Мне рыбов не очень жалко, в отличие от зверей.

Да, Миша, в этом мы с тобой очень схожи.

— Первый раз общаюсь с девушкой, которая любит рыбалку.

Похоже он не верит.

На всякий случай, я мысленно вспомнила где у меня лежат удочки, оставшиеся от отца. Положа руку на сердце, рыбалку я полюбила только в Болгарии, но какая теперь разница?

— Удочки-то у тебя хотя бы есть, нелюбительница рыбов?

— Конечно, — спасибо папашка хотя бы за это!

— И ты не испугаешься покормить комаров? — он действительно мне не верил.

Я громко фыркнула.

— Что-то я не понимаю, Михаил Иванович, вы меня пытаетесь поймать на лжи?

— Вообще-то… — он чуть замялся, — я бы хотел посмотреть на эту картину: женщина на рыбалке.

— Ха! Место и время, господин Стоянов! Только дайте мне недельку, а то я всех водяных своим личиком распугаю.

— Ловлю на слове, Кира, — мягко ответил он, хоть в тоне все еще звучало недоверие.

Блин, надо проверить все снасти.

— Могу я, — он откашлялся, — задобрить твоего дракона сегодня?

Сердце сделало кувырок.

— Можете, — ответила тихо, полыхая огнем, — она приходит после шести домой.

— Хорошо,