дозвониться до матери. То длинные гудки, то абонент не доступен. А вдруг что-нибудь случилось? Замявшись, рассказала о последней их встрече. Николай крепче сжал телефон. Представил состояние Тамары после всех откровений последних дней и чуть не застонал: неужели такой должна быть цена его любви? Нет, в том, что жена не станет совершать глупостей с горстями таблеток и подобному, был уверен. Тамара никогда не причинит боль родным, и в особенности маме и Лёльке. Он, конечно, теперь не в счет. Сама будет мучиться, но близких убережет. Тогда что? Просто не хочет больше с ними общаться? И как теперь быть? Караулить у дома или заявиться к ней — глупо. Или не хватает еще позвонить и начать жизнерадостно утешать, что всё наладится, и она тоже будет счастлива, а вот, пока тебе телефончик психолога, он пропишет хорошее успокоительное. На душе стало совсем муторно. Он почувствовал укол жалости. Смешалось всё воедино — и мысли, что поступает он, как махровый эгоист, и нотации Генки, а теперь еще прибавилось беспокойство и за Тамару. Николай начал злиться: почему именно сейчас этот неприятный коктейль должен омрачать ему жизнь? Достаточно того, что он и так просыпается и засыпает с бесконечным чувством вины. И с ним, наверное, и останется навсегда.
И всё же он решил заехать домой. Или это его прежний дом? С порога Николай догадался, что Тамары нет. В квартире стояла сонная тишина. Вода была перекрыта, в холодильнике пусто, только мигает значок энергосбережения. Они так делали всегда, когда уезжали в отпуск. Воспоминания об отпуске натолкнули на мысль. Значит, она там. На море.
Николай опустился на стул, прижался затылком к стене. Квартира, в которой он прожил с женой столько лет, напомнила, как он запутался в своих чувствах. Вина перед Тамарой, уважение и привычка пугливо сбились вместе и выдают себя за любовь к ней. Двух женщин любить невозможно. Он свой выбор сделал.
Тяжело вздохнув, Николай еще раз напоследок огляделся и тихо вышел. Болела голова, хотелось добраться быстрее к Соне и уснуть, уткнувшись лбом в ее теплое худенькое плечо.
Глава 11
О своем приезде Тамара дядю Юру предупреждала. Он удивился, но обещал всё подготовить, а еще, похоже, обрадовался — домик снова будет окутан человеческим теплом и заботой. Не пришлось долго ждать и рейсовый автобус, а от остановки она собиралась взять такси. Тащить чемодан по неровному асфальту и местами дороге с подсохшей грязью, не хотелось. Дядя Юра встречал ее на улице у террасы, увитой голыми кривыми стеблями винограда. Летом она превращалась в уютную беседку, где можно было спрятаться от жгучего солнца. Здесь Тамара и тетя Клаша с ее мужем завтракали, обедали и вечеряли, так называли нехитрый ужин. Сейчас стола нет, спрятан на зиму в доме. Солнце внезапно скрылось за тучами, свежий ветерок заиграл засохшими, скрученными, как улитки, листьями винограда. Кое-где на его ветвях еще остались сморщенные, черные ягоды. Вдалеке слышался явный, недовольный рокот моря.
— Ты одна, что ли? — подозрительно спросил дядя Юра.
Тамара кивнула. Вдаваться в подробности ей не хотелось. С облегчением она увидела, как в глазах старика мелькнуло понимание: расспрашивать ни о чем не стал.
— Надолго? А то котел барахлит, надо тогда Мишку звать…
— Не знаю, дядь Юр, как получится, — уверенно ответила Тамара и вошла в дом.
Внутри всё было, как прежде. Снова это «как прежде» резануло по сердцу. Когда она здесь была с Николаем в последний раз? Года два назад? Да, они приезжали сюда поздней осенью, так неудачно выпал отпуск, и Тамара поначалу даже расстроилась, что ей не удастся окунуться в море. Но те две холодные недели оказались наполнены удивительным теплом и нежностью. Подумала тогда: как хорошо, что они с молодости смогли сохранить свои чувства. Боясь расплескать, осторожно донесли их в ладошках до следующего рубежа. А дальше потекут уютные спокойные денечки, когда уже не ищешь страстей, сдерживаешь на кончике языка злые слова, заботишься и бережешь друг друга. Спокойное время, радостное.
Тамара огляделась вокруг. Вот красавец-буфет карельской березы — гордость тети Клаши, ее приданое. Он всегда светится теплым янтарным светом, даже когда на улице пасмурно. Так и хочется прикоснуться к нему рукой и согреться. На стене старые часы с кукушкой. Они давно уже не ходят, но Тамара оставляет их здесь. Ей нравится касаться длинных цепей, концы которых украшены тяжелыми шишками, глухо постукивающими о стену, если их раскачать. Сколько раз ругала ее тетя Клаша, если Тома без дела, каждые полчаса подтягивала шишки. В конце концов, часы и, правда, сломались. Была ли в том вина Тамары — неизвестно. Скорее всего, просто пришло их время. Несколько раз часы еще пытались чинить, но они быстро выходили из строя, и маленькая кукушка застревала в своем домике, как в темнице. Вот и сейчас она поглядывает тусклым оловянным глазком из своей лазейки. Часы Тамара не выбросила, пожалела. А ее вот никто не пощадил.
Она устроилась в дальней комнатке, там же, где селилась в детстве. В воздухе чувствовалась сырость, от стен тянуло затхлостью, но это оттого, что здесь никто давно не жил, а через несколько дней от этого запаха не останется и следа. Тамара скользнула взглядом по старенькой мебели, шкаф совсем рассохся и дверца всегда полуоткрыта, а на полу деревянные доски все в щелях и щербинах. При тете Клаше они блестели светло-желтой краской. После ее смерти долго думали, как поступить с домом. Место хорошее, за него можно было выручить приличную сумму. Решили оставить. У Николая была мечта — на пенсии построить новый дом, небольшой, но уютный и остаться, привечая на лето дочь и внуков.
Сейчас ей придется жить здесь одной, каждый день, отпуская по капельке прошлое и выстраивая новый мир. Любовь не может растаять, как утренний туман. А боль от расставания нельзя забыть и в ней нельзя забыться, от нее невозможно убежать, ее можно только пережить.
Тамара тряхнула головой — нужно идти на море. Там сила. Она предвкушала свидание с ним, оттягивая момент их встречи. В этой вечно живой стихии она всегда находила покой: и когда ныряла в его прозрачные волны, и когда просто сидела на берегу, обняв руками колени.
Море встретило ее недовольно, мол, где была так долго? Изменяла мне с более теплыми и ласковыми? Тамара убрала разметавшиеся ветром волосы, натянула капюшон и, присев на корточки, намочила руки — поздоровалась. Море неприветливо зашипело и окатило в
