“ну когда вы еще специально к нам прилетите”. По прилету нас встречает делегация — немного настороженная, но после переговоров с Шершей уже куда более дружелюбная. Мы спускаемся в стеклянном лифте (Рихта опять хихикает надо мной, прилипшей к стеклу) в зал со множеством существ, я даже не пытаюсь рассмотреть их всех — у меня от перегрузки цветом и формой уже потихоньку едет крыша. По инерции я цепляюсь за одежду идущего рядом Мара, чтобы не отстать и не потеряться (а я могу, не стоит недооценивать мои таланты попадать в такие ситуации).
Пока я витаю в облаках, рахшасы и дарган договариваются о маленькой обзорной экскурсии по ближайшим к космопорту местам, и мы отправляемся ждать транспорт. К этому времени я уже слегка прихожу в себя и замечаю, как косится на мою руку Шерша. Ох… я же так и не отпустила его… боже, как нелепо я наверное выгляжу…
— Извини, я… чтобы не отстать…
С высоты своего роста тур смотрит на меня и тепло улыбается.
— Держись, если нужно.
Сгорая от стыда, я торопливо прячу руки в карманы и спешно сажусь на каплевидный диван рядом с Шершей. Та косится на тура, на меня, снова на тура… потом наклоняется и шепчет на ухо:
— А ты капитана почему так странно взяла?..
— …
— Таня?
— Я? Ну… просто…
— Это что-то значит? В том руководстве о вашем виде…
О, отличная тема.
— Руководство о моем виде?
Рахшаса замирает на миг, а потом осторожно отвечает:
— На станции мы получили руководство о планетах наших пациенток, чтобы свободно коммуницировать. Там были основные языки, культурные традиции… в общем, все для того, чтобы успешно подстроиться под свою подопечную.
— И ты… учила языки моей планеты? — точно, я же понимала её и до того, как получила ретрансляторы…
— Ну да. Они у вас не очень сложные.
— И… сколько ты их выучила? — я уже догадываюсь, но нет, она же могла…
— Кажется, около двадцати трех…
Твою мать.
— Мало, согласна. Но времени было в обрез, так что смотрела только самые распространенные…
Я выпадаю в осадок. Выучить два десятка языков планеты, на которую вряд ли вообще когда-нибудь попадешь, ради того чтобы использовать один с пациенткой, которую через месяц отправят неизвестно куда… Зачем?..
— А ретрансляторы, которые мне дала Сершель? Почему их не использовать?
— Ну, не у всех есть ушные каналы, это во-первых. А во-вторых, это существенная экономия средств.
Ну все понятно. Жлобы-вархи.
— Только ты не ответила. Почему ты это сделала?
— Ммм… Да как-то так… вышло… — отвечаю я невнятно, снова краснею, сколько можно уже краснеть, господи боже… — Он шел ближе всех, вот я и цапнула его за одежду…
К счастью, Шерша больше не расспрашивает, и мне не приходится объяснять. Я прикладываю ладони к щекам — горячие. Жара и нервозность, царапающая гортань и грудь изнутри, вот и пожалуйста, все на лицо…
Мар косится на меня со своего места, я отвожу глаза — быстрее, чем нужно. Какое же все-таки яркое место, сколько красок… отвернись от меня пожалуйста… и деревья такие высокие, чудные, а на ветках… это цветы или птицы? Ну не смотри, не смотри так…
— Ты в порядке? Жарко? Сейчас принесу воды, — Шерша торопливо спрыгивает с капли и почти мгновенно теряется в разношерстной толпе. Я только мучительно улыбаюсь ей вслед, старательно избегая смотреть… да куда угодно. Я и так смущаюсь… а когда на мое смущение обращают внимание, то смущаюсь еще больше…
Я старательно изучаю потолок, когда Шерша возвращается с металлической бутылкой воды и упаковкой капсул, которую сует мне в руку с тихим “одну перед едой”. А вот это очень актуально — до сих пор я питалась какими-то универсальными концентратами, а как мой желудок отреагирует на местную пищу здесь и на Тавросе, еще неизвестно. Конечно на станции со мной что-то делали, но черт его знает, лучше перестраховаться. Я благодарно сжимаю бутылку и прячу капсулы в карман.
— За нами приехали, — отрывается Рихта от своего планшета.
Шерша берет меня за руку и улыбается.
— Идем?..
2-6
… С высоты и половины многообразия Раха не было видно. У меня уже болит шея, а мы только до стоянки местных мобилей добрались… Чирикают, свистят и стрекочут тысячи существ, скачущих по хитросплетению ветвей высоченных деревьев; кора у них многоцветная, листья не отличить от цветов… Я только успеваю вертеть головой и немного глядеть под ноги: земля изрыта сетчатыми корнями так, что почвы практически не видно. Местное светило здорово припекает, по шее уже струится пот, а ноги гудят — поэтому при виде транспорта, у которого нас ждут, я вздыхаю с облегчением. Мобили на Рахе движутся над землей (магнитные поля? на всякий случай не спрашиваю), по форме похожи на наши гоночные — длинные, вытянутые… Мар вообще уместится в них? Уместился, рядом место на еще одного осталось… Смотрит на меня внимательно, а почти все уже расселись по соседним мобилям…
— Садись, чего стала, — пихает меня в спину Рихта и садится с Секраном напротив Мара. Рядом с ними умещается еще и Шерша, не слишком довольная таким соседством.
Ладно. И правда, что я как соляной столб…
Я забираюсь в мобиль, крышка его опускается, погружая салон в легкий полумрак. Я готова к жаре — особенно рядом с туром — но не сдерживаю удивленный вдох, когда случайно касаюсь его плеча и натурально обжигаюсь.
— Ты… в порядке? — спрашиваю, поднимая на него голову.
В полумраке не разобрать причину паузы, но голос Мара звучит ровно.
— Я хорошо переношу жару.
— Понятно…
Мы поднимаемся на небольшую высоту — я во все глаза таращусь, они у меня такими темпами выпадут скоро — и довольно быстро набираем приличную скорость. Движется мобиль легко и ровно, скорость эта даже не чувствуется, но рассмотреть что-то за окном довольно трудно. Поэтому отвлечься у меня не получается, а мне очень, очень надо сейчас отвлечься, просто жизненно необходимо…
Мар сидит неподвижно, между нами пара сантиметров теплого воздуха, и воздух этот словно наэлектризован — иначе отчего плечо и шею так покалывает?.. Надо о чем-то поговорить наверное, хотя нет, не надо, опять ляпну какую-нибудь глупость… Взгляд хаотично скачет по салону, ни на чем не задерживаясь… Рихта опять уткнулась в планшет, Секран прикрыл глаза, а Шерша о чем-то чирикает с водителем… Никто на меня не смотрит и слава богу…
Тур рядом со мной глубоко и ровно дышит, я краем глаза вижу, как приподнимается и опускается широкая
