цветов утренней славы (разновидность ипомеи). Это цветущий в сезон дождей вьюнок с цветами, которые открываются утром и увядают к обеду. Честно говоря, пчелы их тоже опыляют, поэтому они не полностью зависят от улиток — те могут вообще не добраться до них в нужный момент.
«Малакофилия — это опыление слизняками и улитками, которые кажутся не самыми быстрыми существами, но на деле оказываются удивительно эффективными».
Вам понадобится терпение и немного удачи, чтобы увидеть, как это происходит, и для этого зрелища совершенно необязательно уезжать за тридевять земель. Ищите селезёночник — растение, которое встречается по всей Европе и в большей части Азии. Вам способна помочь и другая разновидность ипомеи — ползучая двулопастная, которая растет вдоль тропических пляжей, захватывая песчаные дюны, и, так же как и цветы утренней славы, опыляется улитками. Слизни и улитки помогают продолжать род и некоторым видам ряски, когда перемещаются по заросшим прудам.
Геккон — не единственный опылитель среди ящериц. Дерево мулунгу, которое растет в Бразилии и цветет в сухой сезон, каждый день выделяет большое количество нектара, накапливающегося у основания цветков. Африканские мабуи взбираются на деревья, чтобы лакать нектар и опылять цветы во время трапезы. Ящерицы-опылители особенно распространены на островах — возможно, потому, что там меньше млекопитающих и птиц.
Насколько я знаю, ни одно из растений — по крайней мере, на данный момент — не опыляется белыми медведями. Но я не теряю надежды.
Зачем переживать о сексе?
Я думаю, вы согласны со мной в том, что многие цветы действительно очень красивы, но можем ли мы продолжать вечно игнорировать публичные проявления непристойности, которые они демонстрируют миру? Считается ли красота достаточным оправданием для таких нападок на наше нежное чувство морали?
Перейдем к вопросу, который заключается в следующем: зачем переживать? Зачем вообще переживать о размножении, если существует вполне приемлемая альтернатива? Секс, как вы можете заметить, просто не нужен. Многие организмы, включая большинство растений, прекрасно обходятся без него.
Рассмотрим скромную бактерию. Она живет всего двадцать минут или около того, а затем делится на две части — и в мире появляются две ее идентичные копии. Еще через двадцать минут каждая из копий снова делится, и их становится четыре. И так продолжается дальше. Наша скромная бактерия удваивается трижды в час. Если в полдень она скучала в одиночестве, то к четырем часам их будет 4096. Умирая, она достигает бессмертия, не говоря уже о перенаселении. Зачем ей беспокойства, которые приносит выбор единственного (мужского или женского) пола, вроде беготни в поисках партнеров? Брак до гробовой доски теряет часть своего блеска, когда его максимальная длительность составляет двадцать минут. Тут и расписаться-то можно не успеть.
А вот картошка. Когда вы покупаете мешок картофеля для посадки, вы можете заметить, что на самом деле берете не семена, а картофельные клубни, выращенные специально для посадки. Закапывая их в землю, вы надеетесь, что каждый клубень вырастет в новое растение и принесет еще больше картофеля. Каждая из картофелин в вашем урожае будет генетической копией своего прародителя. Смотрите, вы получили новые растения и плоды без семян и секса — здорово, не так ли?
Картофель (Solanum tuberosum, на рисунке слева) имеет цветы и семена, как и большинство растений, но он также размножается клубнями, и поэтому все растения, выросшие из клубней одного экземпляра, генетически идентичны. Дурман, или терновник (Datura stramonium, на рисунке справа), размножается половым путем и опыляется ночными мотыльками
Подумайте о том, что происходит, когда вы срезаете с растения отросток, чтобы получить новое растение: ухаживаете за ним, пока он не пустит корни, а затем сажаете его в почву. Но действительно ли растение будет новым или это всего лишь продолжение оригинала? Опять же, оно генетически идентично растению, от которого вы его взяли, и секса снова не случилось.
При желании в течение нескольких лет вы могли бы постоянно срезать отростки и заполнить весь свой сад тем, что на самом деле является одним растением, но существует во многих экземплярах.
Конечно, вы можете сказать, что бактерии и садовые растения не самые хорошие примеры бесполого размножения и что это очень слабые доказательства. Бактерии крошечные (хотя в данном случае это не так уж и важно) и простейшие существа, которым не удалось открыть для себя секс. И хотя фермеры и садоводы способны воспроизводить растения бесполым путем, это не то, что растения предпочитают делать, когда им предоставляют свободу.
Правда в том, что бактерии очень далеки от простоты, и их поведение может быть очень сложным, а большинство растений могут размножаться вегетативно, то есть бесполым способом, сами по себе, и многие из них это практикуют. В Северной Европе, где широколиственные деревья близки к климатическому пределу своего ареала и испытывают трудности в надежном производстве семян из года в год, большинство из них полагается на вегетативное размножение. Когда вы натыкаетесь на рощу деревьев определенного вида, есть вероятность, что все они являются стволами одного дерева. Как репродуктивная стратегия этот метод работает очень хорошо.
В Национальном лесу Фишлейк, штат Юта, есть роща осинообразных тополей (Populus tremuloides), которая занимает 43 гектара и содержит около 47 000 на первый взгляд отдельных деревьев. Только они не совсем индивидуальны. Каждое из них произошло от побега, возникшего на корнях давно умершего оригинального дерева, и по мере того как каждый новый росток распространял свои собственные корни, на них появлялись новые ростки.
Генетически идентичные, они все составляют одно дерево, и их корни связаны под землей. В мире оно известно как дерево Пандо, что по-латыни означает «я распространяюсь». Отдельные побеги живут примерно 150 лет, но некоторым корням около 80 000 лет, хотя, вне всякого сомнения, прародитель намного старше.
Осинообразные тополя в Национальном лесу Фишлейк, штат Юта, произошли от одного дерева и генетически идентичны
Ларрея трехзубчатая (Larrea tridentata), которая обитает в пустыне Мохаве, тоже прибегает к клонированию. Когда куст стареет, его крона делится на несколько отдельных, и как только это происходит, старая крона умирает и исчезает, позволяя каждой из дочерних стать отдельным растением. Одному из таких клонов, названному Королевским, предположительно 11 700 лет.
Орляк обыкновенный (Pteridium aquilinum), один из самых распространенных папоротников в мире, производит миллионы мельчайших спор, которые разносятся ветром, чтобы стать новыми растениями, где бы они ни приземлились. Это утверждение верно для всех папоротников, но в целом споры папоротника прорастают довольно
