своей частью в зале учётов, он помахал там рукой, очень явственно, после чего вошёл.
Папки стояли близко, некоторые ближе, чем одежда на нём, ничем не ограниченные, манящие ровно как папки, одна из которых может содержать чужой взгляд на тебя самого. Вдруг он схватился за стеллаж, уже хорошо зная это чувство и намереваясь его побороть.
Как думаешь, может ли что-то повлиять на человека больше, чем история его семьи? Семья имеет страшную силу, в конце ты сама поймёшь, хотя, я думаю, уже близка к этому. Сначала семья, потом операция или как ты там это называешь. Мы слышим в детстве… Хотя да, чего ты уже наслушалась к своим восьми или сколько тебе там, будет почище, но ведь не у всех же так. Взять моего отца. Коррумпированный, подлый священник православной церкви сразу после рождения испортил ему жизнь, не получив взятки, которую тогда было неоткуда взять. Как думаешь, каким после этого будет моё отношение к церкви? Потом царская Охранка ни за что отправила его на каторгу. Ответить я могу только смехом. История человека, которому я обязан существованием, счастливым от и до, который меня любил ровно столько, чтобы это создало внутреннюю опору, сформировал меня как великую субстанцию, научил истинной ценности фри-вольности, это больше чем моя собственная история, это и есть то самое только и понятное мне взаимодействие в навязанном единстве и, угадай, где оно успело наследить? В моей душе? Не совсем. В моём мировоззрении? В чём, в чём? А, ну если что, у меня мифологическое. Словно импульсивные желания в структуре волевого акта. Словно детская коляска в детском веке человечества.
Так вот, после Крыма начало нечто вырисовываться. Из страха, что кто-то присвоит себе и начнёт самостоятельно разрабатывать моё открытие, я не записывал это словосочетание даже в личном блокноте, даже символами «НЗ». Хотя, как потом выяснилось, я шёл по следу другого спасителя мира, тебе уже наверняка поведал твой воображаемый друг, вместо него обхвативший руками сам себя на причале в Финском заливе и не ощутивший под ними ничего, представляю его лицо. Да, так вот, это и оказался настоящий слэпстик по Союзу. Потом по миру.
Ещё эта брошюра о пользе самоубийства, книга не для того, чтобы читать, уж поверь, такая не должна быть на виду. Ха, но она и не была. Двое частных консультантов, не принадлежавших ни к какому сыскному бюро вообще, во второй половине прошлого века похитили её из библиотеки в Москве, записавшись в контрольном листке. За ними записался Радищев, за ним уж и я, хотя, наверное, планета не сошла бы с оси…
— Эй ты, хватит дрожать, давай, давай.
Охваченный сомнениями, сумбурными мыслями, перспективами того, что он узнал и как именно, тем, что, очевидно, спрогрессировал исключительно в рамках борьбы, а вовсе не как личность, тут и говорить не о чем, он вышел. А вот интересно, как давно и по какому случаю так спрогрессировал Агафангел? Ведь он даже не мог представить себя его полноценным конкурентом, как сам Агафангел, должно быть, не мог представить себя конкурентом этого Яровита. Те же ли, что и он, он использовал ресурсы и, кстати, аллелопат ли он, и если да, то действующий или нет?
— Давай ключи.
Вот подлец, аллелопат сраный. Норд1671 зажмурился и начал представлять физиономию духовного лидера, когда он обо всём узнает. Этот атлет теперь никогда уже не сбоил, хоть и давно себя не проверял, не желая миру в такой мере глобального разбойника. Вряд ли он ставил на то, что всё удастся вне стен монтажной комнаты, где заперта машинка. Это в некотором роде удар и по вновь обретённым, только-только установившимся его взглядам.
Насколько, думал Каллимах сейчас, огорошенный у себя в андеграунде, было проще работалось с античниками, тогда-то, скорее всего, идеальные нравы для их конторы и миновали. Главное ведь — запутать, видя риски не в отдельно взятом трудном решении, а в совокупности их, лучше бы противоположных. Просчитать, какой Рагнарёк устроится, не видный даже для вооружённого глаза, а человек всего-то разрабатывал свою концепцию приятия бытия. Речь о широте реакций, вот, например, трахающие наложниц раскалёнными ножами императоры, на одних нужно испражняться, а других стегать ослиными членами с галькой, завязанными узлом. До Рождества и немного после это виделось как напускное, но вот путь во тьме, которая у каждого сгущена в разных координатах, мог и пережить своего канонизатора, да взять хоть эту всё не кончающуюся резню из-за религий.
С одной стороны стеллажа к внешней стороне опоры крепился неэлементарный механизм со множеством шестерёнок, с тысячами впечатанных в те символов, противовесов в виде армиллярных сфер, маятников, балансных пружин, вращающихся картинных рам в уменьшенном виде, корончато-штыревых механизмов, балансирных колёс, фолиотов, похожих на весы, анкеров, штифтов и осей вращения, спусковых колёс, импульсных зубов, флюгеров, ангренажных систем всех размеров и ракурсов, уменьшенных кандальных колец с гирями и карабинами на обоих концах, ободов, роликов с эллипсами, такие Архимед закладывал в основу своих педалей для уничтожения мира, мостов баланса и мостов регулировки, систем ремонтуаров, календарных дисков, фрикционных креплений, эксцентриков и гребёнок, шпинделей и стальных узлов. Из самого стеллажа торчало два стержня с пустующими округлыми наконечниками, он с ходу нашёл, как это использовать. Он рассматривал начинку с противоположной стороны, та более напоминала подъёмный мост замка, но, на первый взгляд, не имеющий конца, куда сбросили с небольшой высоты и так оставили несколько ярмарок, турниров, донжонов, мостов через реки, паромов, строений длинных и приземистых, двух дюжин дюжин в строю, башен с часами, побережий.
— Возьмись вон там, — велел Яровит.
Он подошёл, принял вес дальнего конца с несколькими угольными шахтами, судя по всему. Вдвоём они поднесли к боковой опоре стеллажа, и он, встав на колени, соединил со свободными стержнями. Всё как-то не так сработало… видимо, необходим навык чересчур далеко видеть, да и хорошо если только это… обрамление их службы, может, и долга, в вышине, которую велят называть слоистая горка; в вакууме плавают зонды на всё специфическое, исключительно людское, чтобы им не зарываться, улавливать личное… лес этот тоже… средоточие антенн, с той стороны, у антиподов, такой же, только нельзя знать, прошивает ли он шар или там тоже образовалась поляна в папоротниках и парý, когда готовились к очередному витку от нескончаемых шагов, к тому, что витамина перестанет хватать и понадобится производство. Продукты жизнедеятельности цедятся в бочки, и хранятся, это, по-видимому, реплика большому хозяйству; как только они появились, стали смотреть, а там в
