class="p1">– Простите меня, Сергей Михайлович… Вспомнилось, что, когда в Москву, по приказанию Шуйского из Углича привезли тело якобы убиенного царевича и поставили в Архангельском соборе открытым, все увидели, что в кулачке у ребенка зажаты орехи.
– Сергей Дмитриевич, позвольте спросить, ведь дело было днем, когда же смогли подложить, подменить? – заинтересовался доктор.
– А кто сказал про день? Все могло произойти на заре, а когда подняли крик, ребенок, похожий на царевича, уже лежал на дворе.
– А игра в «тычок»? – вновь спросил доктор.
– Играл-то настоящий царевич, для этого игра и была придумана: нужны были свидетели-дети.
– Так, если убит не царевич, то кто же тогда причислен к лику Святых?
– Православная церковь учит, что «младенец свят по неложному обещанию», кто бы он ни был. А показная сторона святости царевича – это политическая демонстрация, в которую мало кто поверил! Ведь все вокруг знали, как долго искали в Угличе его могилу, всеми, очевидно, забытую. Разве могло такое быть с местом погребения настоящего царевича?! – подвёл итог Шереметев.
– Ох, Ваше сиятельство, разговор с Вами настолько интересен, что забываешь о времени! – оживился доктор. – Но, позвольте, вопрос… Ведь я, как и большинство других россиян, основные сведения о Смутном времени почерпнул из пушкинского «Бориса Годунова»… Кем был на самом деле Пимен, тот, кто первым произнес фамилию Отрепьева?
– Отвечу кратко: то – бывший боярин, князь Петр Иванович Татев. Он стал монахом, вернувшись из литовского плена. После гибели Расстриги его судили и, скорее всего, сослали на Енисей. Однако, время позднее, Вас ждет семья, да и мне пора, – произнёс, поднимаясь из кресла Шереметев.
* * *
События прошлых лет
Церковный вопрос занимал особое место в правительстве царя Фёдора Ивановича. Митрополита Дионисия – сторонника бояр Шуйских – свели с митрополичьей кафедры, его место занял Иов, ставленник Годунова. Тут царь и правительство вплотную занялись решением проблемы, которую замышляли решить ещё со времени венчания на царство Ивана IV. Избрание патриарха Русской Церкви было необходимым и очень важным общественно-политическим и церковным событием. Венчание царским венцом и наречение титулом царя считалось неполноценным в глазах иных иерархов и государей, если это таинство совершал митрополит. По традициям Ромейской империи кесаря-автократора должен был венчать сам патриарх Константинопольский. Кроме того, сан митрополита не соответствовал сложившимся представлениям о достоинстве, которое имело Москва – Третий Рим. По традиции считалось, что Вселенскую Христианскую Церковь до раскола XI века возглавляли пять Вселенских патриархов: Иерусалимский, Антиохийский, Александрийский, Константинопольский и Римский. Но поскольку, по представлениям ортодоксальных христиан, Римские патриархи (папы) впали в ересь латинства в IX–XI веках, то место римского патриарха оставалось по сути вакантным. И потому следовало Поместным собором Русской Церкви избрать патриарха Третьего Рима (вместо падших патриархов Рима первого). В Москву с этой целью был приглашён и приехал патриарх (Нового Рима) Константинопольский Иеремия. Поместный собор Русской Церкви, царь Фёдор и Борис Годунов добились от него согласия рукоположить в патриархи Московского митрополита Иова. Немало усилий приложил к этому ведущий русский дипломат и канцлер Андрей Щелкалов. Иов был рукоположен в сан патриарха Московского в 1589 году.
У царя Фёдора, несмотря на зрелый возраст, не было наследника. Все восточные иерархи давно и усердно молились о чадородии царицы Ирины. Патриарх Иеремия осенял ея большим крестом со словами: «Радуйся, благоверная и боголюбезная в царицах Ирина Востока, Запада и всея Руси, украшение северных стран и утверждение веры православной. Господь Всемогущий, иссекший в утоление жажды воду из камени, да дарует тебе благословенный плод чрева с излиянием своей благодати».
Она же пред всем освященным собором произнесла со слезами знаменательные слова: «О великий Господин, святейший Иеремия Вселенский отец отцов, и ты святейший Иов, патриарх Московский и всея Руси, и вы все, преосвященные митрополиты, архиепископы и освященный собор, Бога всемогущего блаженные служители, сподобившиеся большой милости и благодати у Господа и его Пречистой Матери и всех святых, от века угодивших Богу,… молю вас и заклинаю, из глубины души моей и со стенанием сокрушенного сердца – всеми силами усердно молите Господа за великого государя и за меня меньшую из дочерей ваших, дабы благоприятно внял молитву вашу и даровал нам чадородие и благословенного наследника сего великого царства Владимирского и Московского и всея России».
Всё это происходило в 1588 году, вскоре после разгрома Шуйских и удаления митрополита Дионисия. Тогда же остался в России архиепископ Арсений Елассонский, «что из славной земли Греческой, где мудрецов слава и витий украшение, у подошвы Олимпа западного». Именно Арсений поддерживал непрерывную связь России с православным Востоком.
В начале 1590 года Александрийским патриархом стал Мелетий Пигас. Всё дело о новом Московском патриаршестве было передано перед тем его рассмотрению. Своим ясным умом патриарх Мелетий понимал, кому и для чего было нужно Московское патриаршество. Он не был искренен в своих чувствах и не до конца разделял чаяния русских политиков и иерархов Русской Церкви в этом вопросе. С ним солидарны были сопровождавшие в Россию патриарха Иеремию его племянник протоканонарх Димитрий, афинские иерархи Георгий Логофет и Николай Аристотель. Все эти лица, проживавшие в Москве вместе с приезжим патриархом на подворье Рязанского епископа, вели непосредственные сношения с Борисом Годуновым и отдельно с главным дьяком Андреем Щелкаловым. В мае 1590 года в Москву через Смоленск из города Тырнова приехали митрополит Дионисий Палеолог, архиепископ Гревенский Болгарской земли Каллистрат, келарь Иерусалимской Лавры Саввы Освященного Дамаскин, игумен Иерусалимского Архангельского монастыря Кирилл, да из Сербии игумен Благовещенского монастыря Логгин. Все они представляли делегацию Константинопольского патриарха и всего Вселенского собора. Они привезли утверждённую соборную грамоту о достоинстве патриарха Московского, в которой Вселенские восточные патриархи (Константинопольский, Александрийский, Антиохийский) признавали сан патриарха Московского и Всея Руси Вселенским на началах равноправия с ними. Тем самым были восстановлены статус и место пятого Вселенского патриарха Вселенской Христианской Церкви, а авторитет Русской Православной Церкви значительно возрос. Это было делом рук Мелетия Пигаса. Грамоту Патриарху Московскому Иову с письмом от патриарха Мелетия вручал митрополит Тырновский Дионисий Палеолог. Одновременно с Дионисием Палеологом в Москву надолго приехали старцы монастырей Святой горы Афона: Неофит и Иоким (из св. Пантелеймонова монастыря), Григорий (из Хиландара), Софроний (из Ватопеда), монахи с Метеоры и ряд других духовных подвижников. Все эти греческие, сербские и болгарские иерархи и духовные лица, пребывавшие в Москве в 1590–1592 годах внимательно следили за политическими событиями, происходящими в столице России, а также за всеми последствиями невыясненного Углицкого дела. Все они посещали Троице-Сергиеву Лавру, где поклонялись праху своего знаменитого земляка Максима Грека. А некоторые
