в любви? Чем он меня околдовал? Всевышний! Не допусти новой встречи. Она погубит меня.
Сегодня я наконец узнала, что бывает, когда вместо крови течет по венам терпкое гранатовое вино. Надеюсь, Айза ни о чем не будет жалеть. А ведь я могла им помешать, если бы Шадар не отвлек. Его послали чистые небеса или демоны преисподней. Кто он сам?
Я сняла с ветки золотую цепочку и поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть кулон в виде полумесяца или глаза со звездочкой вместо зрачка. В центр ее был вставлен крохотный черный камешек. Через сколько рук прошел этот талисман, пока не попал к Шадару? Он с ним не расставался ни днем ни ночью, значит, металл еще хранит дыхание его кожи. Я торопливо надела на себя цепочку.
А вдруг Шадар потеряет удачу, лишившись амулета? Так ему и надо! Тогда он снова захочет меня найти, но больше о любви не услышит. К тому времени у меня будет большой дом и солидный муж, а Шадар станет беззубым сутулым старцем. Я вызвала в воображении эту сцену и замотала головой от смеха, стараясь унять боль в груди.
Меня окликнула Айза. Стояла, держась за ствол соседнего дерева. Спокойная, неулыбчивая.
– Пойдем со мной в дом. Если отец спросит, скажешь, гуляли вместе.
– Гость уже ушел? – невинно спросила я.
Айза окинула меня диким взглядом, на щеках пылали неровные красные пятна.
– Ты все видела? Сердишься?
– Так получилось. Это твоя жизнь.
Обратно мы шли тихие, погруженные в свои мысли. Айза ушла спать на второй этаж, оставив меня одну в комнате. Ночью я поцеловала кулон и попросила, чтобы Всевышний разделил его удачу надвое. Одну – мне, вторую – Шадару.
А кто такой жнец я так и не поняла.
Глава 12. Свадьба
Дыни в Кирташе не сравнятся с чарганскими ни размерами, ни сладостью, но мандариновое варенье с имбирем я впервые попробовала здесь и никогда не забуду вечер, когда варили его вместе с Айзой, отгоняя вертлявых ос от медного таза, в котором слабо ворочались оранжевые дольки, предварительно порезанные на две части.
Айза остепенилась за последние дни, держала себя строго, в разговоре с отцом приобрела уважительно-сдержанный тон вместо прежнего легкомысленного. Я не узнавала подругу и чувствовала, что мы отдаляемся. Сейчас к Айзе часто приходили местные девушки, закрывались в комнате, обсуждали наряды и кушанья.
Я продолжала работать в саду или на кухне, пока пожилая помощница Зуфри расшивала шапочку, в которой буду достойно выглядеть на свадьбе. В Кирташе много искусных мастериц. Зато в Чаргане сохранилась старая кузница. Я начинала скучать по дому и тете Хусе, сердце мое сжимала тревога. Вот пройдет свадьба, и я уеду.
Конечно, на мое настроение сильно повлияла встреча с Шадаром. Потом я три дня казнила себя за безрассудство, пыталась отказаться от еды, чтобы изгнать дурные фантазии из головы, но Зуфри заметил и отругал. А еще пригрозил, что врача вызовет и тот поставит мне на живот самых больших и страшных пиявок.
– Сразу забудешь все глупости!
Мне стало стыдно за свое поведение. Приехала в чужую семью и капризничаю, как принцесса. Наверно, от мандаринового варенья и Всевышний бы не отказался. Иногда представляю его в образе доброго маленького старичка с длинной белой бородой. Он опирается на посох и качает головой в чалме, досадуя на наши распри и слабости.
Вечерами я читаю Дарам, а когда глаза начинают смыкаться, кладу ее под подушку и простыми словами желаю Творцу доброй ночи. Мне кажется, он улыбается в ответ и ласково гладит мои волосы. И когда мне вспоминаются холодные насмешливые глаза разного цвета, я шепчу молитву и легко засыпаю, сжимая на груди амулет.
Больше Шадар не имеет власти над моим сердцем.
* * *
Кажется, Айза так долго и отчаянно боролась за свой союз с Кемалем, так ждала свадьбы, что сам торжественный день ее немного разочаровал. С утра она выглядела уставшей и покрикивала на подружек, но те все прощали и только хихикали. Наверно, один из кирташских обычаев, чтобы невеста бросала в стены туфли и прыгала на кровати как горная коза. Я заговорила с ней ласково, потом спела одну из старых песен тети Хусы, отчего Айза расплакалась и, как бывало прежде, порывисто меня обняла.
Пора было выходить к Кемалю. Во дворе усадьбы Зуфри уже накрыли столы, собирались гости.
Я заметила у ворот группу мужчин в одежде защитного цвета, чем-то неуловимо напомнившей куртку Шадара. Они держались особняком в тени чинары, внимательно осматривали входящих соседей.
– Ты их знаешь? – спросила я у Айзы.
Она рассеянно глянула в сторону ворот и ответила, что троицу бородачей мог Кемаль пригласить. Странные у него друзья. На вид гораздо старше, не похожи на простых земледельцев или скотоводов. Мрачные лица под кепками, вальяжные движения хищников на отдыхе.
За стол они сели в последнюю очередь, причем так, чтобы сохранить обзор над всем двором. Зуфри сам поставил перед ними блюдо с тушеным ягненком. Я ненадолго отвлеклась на местных музыкантов, вместе со всеми хлопала в ладоши и смеялась, а когда обвела взглядом гостей, желая убедиться, что все разделяют веселье – обомлела, потому что один из бородачей, не мигая, смотрел на меня.
Товарищи его активно двигали челюстями, разгрызая молоденькие косточки, а он только смотрел в мою сторону, забыв о еде. Это было жутко и неприлично. Может, я напомнила ему какую-то знакомую девушку, сейчас разглядит получше и убедится в ошибке.
Спустя некоторое время я искоса глянула на него и тут же опустила глаза. Теперь он не просто смотрел, а спрашивал о чем-то нашу работницу, которая подливала в кувшин вино. Неужели речь обо мне? Вдруг захотелось убежать в дом, сорвать с себя красивые наряды и шапочку, схватить почти собранный чемоданчик и покинуть Кирташ.
Но рядом Айза сидит, сжимает под столом мою руку, вот – вот снова заплачет то ли от радости, то ли по закону традиций.
– Мариам, почему ничего не ешь, у тебя снова живот болит? – спрашивает Зуфри. – Сейчас пиявок принесу.
Пронзительно визжали дудки, позвякивали маленькие бубенцы на длинных широких рукавах, – подружки Айзы затеяли танец, чтобы развлечь гостей. Кемаль потянул в круг меня.
– Зачем? Не хочу.
Вокруг смеялись. Оказывается – это шутка, заранее продуманный розыгрыш. Кемаль нарочно невесту перепутал. Вместо Айзы меня на руки подхватил и собирался унести с праздника. Наряженные джигитами пожилые соседки его остановили, потребовали богатый выкуп. Кемаль расплатился и только потом якобы понял,
