не найдет связи с происходящим разговором. Ему сейчас тоже тяжело.
Петр. Вы хотели со мной поговорить?
Тошек (пытается шутить). Прошу тебя, Петрус, говори мне «ты», или я стану говорить тебе «вы», а то давай и вовсе обращаться друг к другу в третьем лице; только уж давай одинаково, как и положено товарищам.
Петр. Когда-то я всем говорил «ты», но некоторых это задевало…
Тошек. Только не меня, уверяю тебя. Хотя бы потому, что мне очень хочется, чтобы ты чувствовал во мне товарища, — если вообще работник отдела кадров может быть товарищем.
Петр. Послушай, товарищ…
Тошек. Ладно, условились. Декан с тобой уже говорил?
Петр. Нет.
Тошек. У вас заболел доцент Бечварж. Надолго — желтуха. Декан хотел попросить тебя с завтрашнего дня читать семейное право — за Бечваржа.
Петр. Меня?
Тошек. У тебя ведь отличная дипломная работа на эту тему.
Петр. В большой аудитории?
Тошек. Да. Зайди к нему и не отказывайся, если можешь — выручи его. Да не бойся, это только на один семестр. Китай от тебя не убежит. Между прочим, я слыхал, что в министерстве насчет твоей поездки решено. Еще с лета.
Он встал. Поднялся и Петрус, который все еще никак не может опомниться. Тошек протягивает ему руку и говорит с внезапной настойчивостью.
Тошек. Да, а что нового в твоем деле?
Человек в мантии (с авансцены). У вас что-то вертится на языке, Петрус!
Петр. Нет…
Человек в мантии. И все-таки. Один вопрос.
Петр. Да…
Человек в мантии. Смею спросить — какой?
Петр. То, что мне… предложили сейчас, все это — для этого?
Человек в мантии. Ну, спросите!
Петр. Нет… конечно… конечно, тут нет никакой связи! А если б и была — не могут же они ожидать, что я… (умолкает).
Человек в мантии. Так-с… Ну, продолжайте, прошу вас.
Тошек. Да, что новенького в твоем деле?
Петр (стоит секунду безмолвно, потом выдавливает из себя). Я скажу вам завтра в полдень.
Тошек (еще раз горячо жмет ему руку). И думай. Думай о себе!
23
Проекция гаснет.
Человек в мантии. Тошек, подойдите сюда!
Тошек (выходит на авансцену). Я уже дал свидетельские показания…
Человек в мантии. Я вовсе не жажду от вас свидетельских показаний. Я обвиняю вас, ибо вы, пользуясь служебным положением, оказали недопустимый нажим на ассистента Петруса и тем самым явились соучастником наказуемых деяний, перечисленных в прологе.
Тошек. Товарищ…
Человек в мантии. Я вам не товарищ.
Тошек. Послушайте, что это еще за комедия…
Человек в мантии. Это — трагедия, гражданин!
Тошек. Хорошо, но не говорите бессмыслицы! Я работник отдела кадров — между прочим, пойдите попробуйте там поработать за полторы тысячи в месяц, деритесь за людей да еще потерпите всякие поношения на эстрадах от разных бездельников, которые дерут по пять сотен за вечер! Знаю, всякие есть кадровики, некоторые смотрят на эту работу только как на заработок, но у меня старомодные взгляды, я прежде всего коммунист. В чем вы меня упрекаете? В том, что я не стал ждать, чем все это кончится, и не поставил потом своей печати? Ты — вон из партии, ты — из института? В том, что я хотел, чтобы они поняли свои обязанности по отношению к государству, к семье и к самим себе? Ведь речь идет о честных и ценных для нас людях. Двадцатитрехлетняя студентка с большой эрудицией, у которой вся жизнь впереди и достаточно силы воли, чтобы справиться с этим разочарованием. Будущий ученый, который обязан настолько сознавать свою ответственность, чтобы не загубить сгоряча то, чего ждет от него все наше общество. Что же, я должен был предоставить их самим себе?
Человек в мантии. Обвиняемый, большинство ваших соображений не вызывает сомнений или дискуссий. Но именно в вашей деятельности самые лучшие намерения могут иметь сквернейшие последствия, если вы будете втискивать живых людей в ваши уравнения. Работник отдела кадров может быть грубым или ходить на голове — не это определяет его квалификацию. Но он не имеет права делать поверхностных анализов, не имеет права допускать принципиальных ошибок. А вы их допустили.
Тошек. Какие ошибки?
Человек в мантии. У вас будет печальная возможность увидеть их собственными глазами. Сядьте.
Тошек отходит.
Кинопроекция: комната в общежитии, смеркается. На тахте полулежит Вашек Краль. У него на коленях тетрадь с лекциями, в руке конверт с письмом. Он нерешительно смотрит сквозь очки на Человека в мантии.
Человек в мантии. Продолжайте! Сейчас войдет Петрус!
Петрус входит, но не снимает плаща. Краль моментально прячет конверт в тетрадь.
Петр. Где Лида?
Краль. Которая?
Петр. Моя Лида… Жена!
Краль. Откуда мне знать?
Петр. Ее вещи здесь? Нет, забрала. Который час?
Краль. Половина шестого… куда ты?
Петр. На вокзал.
Краль. Когда у нее отходит поезд?
Петр. В семь пять. (Не снимая плаща, пытается завязать галстук, ругается про себя; потом выбегает, продолжая завязывать галстук по дороге). Пока!
Краль (который все время взглядывал то на него, то на тетрадь). Будь здоров.
Человек в мантии. Краль, вы ничего не забыли?
24
Проекция темнеет. Краль нерешительно выходит на авансцену со своей тетрадью. Он не говорит, бормочет.
Краль. Не знаю…
Человек в мантии. Разве вы не должны были сказать ему кое-что? По поручению Матисовой?
Краль. Сказать — нет…
Человек в мантии. Или передать?
Краль. Передать — это да…
Человек в мантии. Конверт? (Краль без звука вытаскивает его из тетради). Вы знаете, что в нем?
Краль. Нет, не знаю.
Человек в мантии. А догадываетесь?
Краль. Думаю, что да.
Человек в мантии. Что же именно?
Краль. Она проговорилась, что уезжает. Верно, пишет ему об этом. И еще о другом, о том, что…
Человек в мантии (возмущен). Вацлав Краль! Вы, у которого не нашлось достаточно смелости, чтобы высказать свое мнение другу, хотя вы все знали и предчувствовали, вы, который из трусости даже помогали ему, — откуда у вас эта дерзость не выполнить настоятельной просьбы Лиды Матисовой? Обвиняемый — да, обвиняемый! — если у вас нет характера, вы должны, по крайней мере, обладать хоть крупицей разума! Садитесь и любуйтесь делом ваших рук до конца!
Краль. Но я ведь потом переехал…
Человек в мантии. Садитесь!
Проекция: комната в общежитии Лиды Матисовой. Лида, уже одетая, с трудом запирает чемодан; входит Майка, она, видимо, возвращается с лекции. Остолбенела.
Майка. Что ты делаешь? Куда едешь?
Лида. Домой.
Майка. Ты с ума сошла?
Лида. Нет.
