стремительно совершающими свой забег по бархатному небу, из Черного минарета выбиралось неотвратимое зло.
Жрецы Черного минарета были могущественными волшебниками. Алхимики и колдуны, они вечно искали философский камень, ту неведомую силу, что позволила бы им превращать все на свете в редчайший металл. Глубоко под храмовыми садами Торазор, величайший из жрецов, мудрейший из жителей Бел-Ярнака, в лиловом свете окуру-ламп неустанно трудился над блестящими дистилляторами и пылающими тиглями. В поисках эликсира он работал денно и нощно, неделями, годами, пока чудесные луны катились к горизонту. Улицы Бел-Ярнака уже были вымощены золотом и серебром; блестящие алмазы, лунные опалы и пламенеющие метеоритные камни фиолетового цвета превратили город в восхитительное зрелище, сделали его сверкающим в ночи маяком для усталых путников, заплутавших в песках. Но Торазор искал более редкий элемент. Тот существовал на других планетах – затейливые телескопы астрономов обнаружили его присутствие на беспорядочно разбросанных по небу пылающих звездах, из-за которых ночное небо над Бел-Ярнаком превращалось в зеркало, отражавшее искрометное великолепие города, в пурпурный звездный гобелен, на котором вышивали узоры три луны. Поэтому Торазор не переставал трудиться под Черным минаретом, сложенным из блестящего оникса.
Он терпел неудачу за неудачей и в конце концов решил, что сможет отыскать заветный эликсир лишь с божественной помощью. Но не мелких идолов или богов добра и зла святотатственно призвал Торазор из Бездны, а самого Друм-ависту, Того-что-живет-по-ту-сторону, его темное сиятельство. Ибо разум Торазора помутился; от многолетнего труда и многочисленных неудач им владела лишь одна мысль. Поэтому он совершил запретный ритуал: начертил Семь Кругов и произнес имя, пробудившее Друм-ависту от его сонных дум.
На Черный минарет стремительно упала тень. Но Бел-Ярнак остался невозмутим; славный и прекрасный город по-прежнему сиял, несмотря на странные тонкие голоса, что раздались на его улицах.
Горе, горе Бел-Ярнаку! Тень сгущалась, пока не охватила весь Черный минарет; полуночная мгла зловеще окутала колдуна Торазора. Он был один в своих покоях; ни луча света не проникало сквозь жуткую тьму, возвещавшую о приходе Его Темного Сиятельства. Медленно, тягуче перед Торазором встала фигура. Жрец вскрикнул и отвел глаза, ибо душа любого, кто взглянет на Того-что-живет-по-ту-сторону, обречена на вечные муки.
Голос божества раскатился под Черным минаретом, словно звон гигантского набатного колокола. Но слышал его только Торазор, ведь он единственный призвал Друм-ависту.
– Кто потревожил мой сон?! – вскричал бог. – Теперь мои грезы порваны в клочья и мне придется сплести новые. Множество миров огромного космоса ты разрушил, но есть другие миры и другие грезы, – быть может, и на этой планетке я найду чем развлечься. Ведь не зря меня прозвали Насмешником.
Пряча глаза и дрожа от страха, Торазор ответил:
– О великий Друм-ависта, имя твое мне известно; я его произнес. Но даже тебя не минует злой рок, если ты откажешься исполнить одно пожелание того, кто тебя призвал.
Тьма задрожала и запульсировала.
– Так приказывай, – иронично ответил Друм-ависта. – О ничтожный глупец, приказывай своему богу! Испокон веков люди желали подчинить себе богов, но так и не преуспели в этом.
Но Торазор не внял предостережению. Его терзала лишь мысль об эликсире, могущественном волшебном средстве, способном превратить что угодно в редчайший элемент, – и он без страха заявил об этом Друм-ависте. Только этого он желал.
– И все? – задумчиво проговорил бог. – Ради такой мелочи ты нарушил мой сон? Но я выполню твое желание, не будь я Насмешником. Сделай то-то и то-то.
И Друм-ависта рассказал, как превратить все в Бел-Ярнаке в редчайший металл. Затем бог исчез, а с ним ушла и тень. Друм-ависта вновь погрузился в сонные думы, сплетая хитрые космогонии, и вскоре забыл о Торазоре. А колдун трепетал от восторга: на полу у его ног лежал драгоценный камень – прощальный подарок бога.
Камень пылал удивительным огнем и разбрасывал искры, освещая темную комнату, прогоняя тени в углы. Но его красота не интересовала Торазора: ведь это был эликсир, философский камень! Торжествуя, волшебник принялся готовить снадобье по рецепту Друм-ависты.
Смесь кипела и пузырилась в золотом тигле. Торазор занес над ней сверкающий камень. Надежды всей его жизни казались близки к исполнению, когда он уронил камень в бурлящее варево.
Миг-другой ничего не происходило. Но вот, поначалу медленно, затем все быстрее, золотой тигль стал менять цвет, темнея. Торазор громко вознес хвалу Друм-ависте, ибо тигль перестал быть золотым. Сила камня превратила золото в редчайший из металлов.
Камень лежал на поверхности, будто был легче кипящей жидкости. Но превращение еще не окончилось. Пьедестал, на котором стоял тигль, окутала тьма, разливавшаяся, словно черная плесень, по ониксовому полу. Она достигла ног Торазора, и колдун застыл, таращась на собственное тело, которое менялось: вместо плоти и крови – твердый металл. И тут до него дошло, в чем была насмешка Друм-ависты: сила эликсира превращала в редчайший элемент абсолютно все.
Он едва успел вскрикнуть, прежде чем его глотка стала металлической. Темное пятно медленно расползалось по полу и каменным стенам комнаты. Блестящий оникс померк. Ненасытное пятно выбралось за пределы Черного минарета и растеклось по мраморным улицам Бел-Ярнака, где по-прежнему скорбно причитали тонкие голоса.
Горе, горе Бел-Ярнаку! Померкла его слава, потускнели золото и серебро, некогда роскошные, холодной и безжизненной стала прекрасная волшебная цитадель. Пятно расползалось все шире и шире, преображая все на своем пути. Жители Бел-Ярнака больше не гуляют беззаботно у своих домов, улицы и дворцы полнятся безжизненными фигурами. Молча, неподвижно сидит Синдара на своем тусклом троне; темным и зловещим выглядит город под стремительными лунами. Теперь это Дис, проклятый город, где печальные голоса в тишине скорбят по утраченному великолепию.
Пал Бел-Ярнак! Волшебство Торазора и злая насмешка Друм-ависты превратили его в редчайший металл на планете, полной золота, серебра и драгоценных камней.
Нет больше Бел-Ярнака – теперь на его месте железный город Дис!
Лягушка
Норман Хартли был плохо знаком с мрачными легендами, ходившими о Монкс-Холлоу, да и не слишком интересовался ими. В старинном городке, затаившемся посреди уединенной долины, уже много лет было тихо, но россказни стариков стали основой для любопытных и жутковатых сказаний о ведьмах, творивших отвратительное колдовство в смрадных Северных болотах, куда до сих пор боялись заходить местные жители.
Рассказывали, что давным-давно в стоялой трясине жили чудовища, и индейцы неспроста прозвали ее Запретным местом. Но ведьмы ушли, их богохульные книги были сожжены, а удивительные орудия – уничтожены.
Но темные знания не канули в глубь веков, и остались люди, помнившие ту ночь, когда, услышав отчаянные вопли из дома полоумной Бетси Кодман, горожане
