Житков успел ответить, в комнату вошла Валя:
- Папа ждет вас, - сказала она Житкову.
- Вы со мной? - опросил он, выходя.
- Нет, я остаюсь здесь. Папин кабинет - третья дверь налево.
Житков вышел в просторный коридор. Отсвет лился через стеклянный фонарь в потолке. Все сверкало какой-то особенной, скрупулезной морокой чистотой. Стекло, медь и белая эмаль - вот три элемента, из которых как будто было соткано здание института. Четвертым элементом была, казалось, тишина.
Бураго радостно встретил Житкова:
- Друзья моих друзей - мои друзья. Милости прощу в кунсткамеру старого факира, как меня тут называет молодежь,
Но на этом его веселость и кончилась. Сразу став серьезным, как только они заговорили о научной стороне работ, Бураго попросил Житкова рассказать об его успехах. Внимательно выслушал, похвалил за остроумный вариант решения кардинального противоречия, встающего на пути всех, Пытающихся преодолеть проблему невидимости корабля, - парадокса максимального отражений и одновременного поглощения лучей света защитным покрытием.
- А тетерь - в святая святых, - произнес он наконец и отпер низенькую дверь, отделанную такой же дубовой панелью, как и стены его кабинета.
Житков шагнул следом, и сразу же за его спиной щелкнул замок: дверь затворилась. Бураго отпер вторую. Помещение, куда они вошли, было без окон, но яркий свет в нем не отличался ют дневного, Комната казалась занятой сиянием солнца; Однако Житков нигде не видел источника этого света. Он был отраженным, исходил из каких-то сильных ламп, скрытых, за карнизами-отражателями.
Он обошел что-то, не видимое Житкову, подошел к противоположной стене и вдруг, смешно перебирая в воздухе ногами, начал подниматься по невидимой лестнице.
Жестом гостеприимного хозяина Бураго пригласил Житкова войти. Житков вошел и остановился, как вкопанный. Он едва; не шагнул в зияющее под ногами темное пространство широкого провала.
- Действует? - весело спросил Бураго:
Житков непонимающе посмотрел на старика. Бураго шагнул к провалу, занес над ним ногу. Житков протянул руку, чтобы удержать старика. Но тот спокойно опустил ногу в пустоту, и Житков услышал, как каблук старика стукнул о пол. Ступив в пустоту, Бураго жестом пригласил моряка следовать за собой. Житков сделал шаг, другой - под ним был твердый пол. Сделал еще один шаг и… наткнулся коленом на что-то твердое. Раздался стук упавшего стула.
Житков наклонился и растерянно повел в пустом пространстве руками. Нашел упавший стул…
Бураго смеялся. Он обошел что-то, не видимое Житкову, подошел к противоположной стене и вдруг, смешно перебирая в воздухе ногами, начал подниматься по невидимой лестнице. Сделал несколько ищущих движений руками. Послышался звон стеклянной посуды. Держа невидимые сосуды в руках, Бураго спустился с невидимой лестницы, поставил сосуды на невидимый стол. Житков не мот удержаться от возгласа восторга.
- Это же гениально! Чего вы еще хотите?
Волна радости захлестнула его. Старик тихо смеялся, довольный впечатлением, произведенным на моряка. Его патриаршая борода вздрагивала на широкой груди. Но вот его смех оборвался. Выражение лица внезапно сделалось почти сердитым. Сдвинулись космы бровей.
- Детские забавы, игра, - пробрюзжал он - Преодолено едва, десять процентов трудностей. Всего на всего закончена борьба с человеческим глазом. Путем довольно несложной комбинации веществ, отражающих лучи света и его поглотителей, удалось обмануть человеческий глаз. Царь природы перестал видеть видимое. Но… вот и все, чего удалось достичь. А это, повторяю, едва одна десятая проблемы. Дальше почти глухая стена. Начинается борьба с матушкой-природой. Она посильнее своего двуногого царя.
С этими словами Бураго подошел к стене и, взявшись за невидимый шнурок шторы, потянул его. Послышался звон колец, шуршание ткани. В широкое окно потекли потоки дневного света. Бураго выключил искусственный свет, и Житков сразу ощутил какую-то резкую разницу в своем восприятии окружающего. Он не сразу смог отдать себе отчет в этой разнице, а когда понял ее сущность, с трудом мог удержаться от возгласа разочарования: вещи оставались невидимыми с той стороны, где их освещало солнце. Они едва серели смутными силуэтами с теневой стороны, но на полу, на стенах обрисовывались резкие тени невидимых предметов - стола, стульев, полок, колб, стоящих на столе; стремянки, прислоненной к полке…
- Теперь вы видите: все это не стоит ломаного гроша, - грустно сказал Бураго. - Как физики мы с вами можем радоваться достигнутому, но как слуги флота никнем главой перед своим бессилием. Так-то, молодой человек…
15. СТАРИК ПРОЯВЛЯЕТ РАСТЕРЯННОСТЬ
Когда они вернулись в кабинет Бураго и уселись в кресла, Житков задумался. Старик, ее мешая ему, занимался своим делом. Они долго молчали. Наконец Житков поднял голову:
- И все-таки, Александр Иванович, я считаю, что следовало бы теперь же произвести опыты в море…
- Чепуха! - сердито выпалил Бураго. - Надо мной стали бы смеяться. Тень мачты, разрезающая палубу; тень рубки; резкая тень орудия, отброшенная на стенку башни?… Тени на пустом месте! Я еще не научился красить тени, милостивый государь! - воскликнул он.
- А нужно, чертовски нужно! - вырвалось у Житкова.
- О, - с жаром отозвался Бураго, - с каким бы удовольствием я ее, проклятую, выкрасил! Не поверите, сударь мой: во сне вижу эту чертовщину.
В возгласе старика было столько. непосредственности; что Житков вдруг почувствовал: к этому человеку молено подойти совсем просто и без всякого стеснения сделать самое трудное, о чем мечталось, ради чего Житков сюда и пришел: предложить самого себя, в помощники.
- И все-таки, - сказал он, решаясь, - все-таки я хотел бы взять это в море.
- Вы что же, воображаете, будто я отдам вам неоконченную работу? - воскликнул Бураго. - Мало того, что над Бурого будут смеяться, - вы еще хотите, чтобы я отдал в чужие руки дальнейшую судьбу важнейшей работы, - работы, которую я мечтал сделать своим собственным эпилогом. Ну, знаете же, молодой человек… - Старик развел руками.
- Александр Иванович! - горячо воскликнул Житков, забывая, что перед ним старый ученый, человек с адмиральскими нашивками. - Александр Иванович, я и об этом думал. Саша говорил мне, что вы ни за что не выпустите неоконченной работы. Я вас понимаю… - Житков торопился сказать всё, пока его не оборвали грозным окриком. - Все это так. Но это же можно обойти! Я возьму ваше изобретение с собой, но оно останется в ваших, в ваших собственных руках. Ежечасно, ежеминутно вы будете следить за ним, вы будете контролировать каждый мой шаг, вы будете руководить мною…
- Фантасмагория! Какие-то чудеса в решете, - удивленно «пробасил! - Бураго.
