же…как я мог ни разу об этом не задуматься? В городе куча работающих камер, я стащил у Князя дорогую вещицу, и за все то время, что я скрывался от него, меня никто не выследил и не нашел. Я считал, что в этом лишь моя заслуга, что это я такой крутой и удачливый. Но вот оно как получается, меня просто не искали должным образом.
Меня не искали люди, которые могли или хотели меня найти.
— Не бойся, я не собираюсь доносить на тебя, — повторяет он только что сказанные мной слова. — Мне, в принципе, нет дела до игр Князя в Господа Бога. Если ему так хочется быть на вершине мира, то пусть там и сидит. Но я не позволю тебе мешать моим собственным играм.
Наконец-то я вижу то, чем он занимался у своего стола.
Семен светит шприцом, наполненным какой-то жидкостью на свет, и выпускает из него пузырьки воздуха. По длинной тонкой игле стекает прозрачная капелька раствора, а я чувствую, как у меня на висках образуются капли пота. Дергаюсь, пытаясь освободить руки и ноги, но ремни крепко стянуты, придавливая меня к матрасу.
— Я ведь сказал, что не собираюсь причинять тебе вред, — уже как-то устало произносит Семен, заметив мою нервозность. — Это успокоительное, прекрати дергаться.
— Сам себе коли свое успокоительное. Я спокоен, — говорю я.
Получается, правда, больше похоже на истерику уставшего ото всего пациента психбольницы. Впрочем, для того, чтобы полностью соответствовать этому амплуа, мне недостает только белой смирительной рубашки. Весь остальной антураж имеется и даже с избытком.
— Не подходи ко мне, — проговариваю я сквозь сомкнутые зубы, не бросая попыток освободиться.
Койка подо мной скрипит и начинает ходить ходуном.
Неужели силы все-таки еще остались?
— Будет только больнее, если я не попаду в вену с первого раза, — говорит Семен. — Или если игла сломается. Ты просто поспишь немного, а когда очнешься, тебе дадут новое задание.
Какое еще задание?!
— Отцепи меня!
— Успокойся, Костя, и отдыхай. А брат тебя заменит.
Ч-что?..
Я перестаю дергаться.
— В смысле?..
— Твой брат будет искать для Князя то, что было поручено тебе.
Нет. Он не справится.
— Это твое наказание за непослушание и самовольничество.
Я чувствую, как игла безболезненно входит под кожу и находящийся в колбе шприца раствор медленно заполоняет собой вену.
— Вот и хорошо, — уж как-то слишком дружелюбно произносит Семен, заканчивая свое дело. — Это действительно просто успокоительное. Поспи, тебе нужны будут силы для того, чтобы в дальнейшем не создавать нам проблем.
— О чем это ты? — спрашиваю я, и в ушах начинает гудеть. — Что т-ты мне ввел?..
— Успокоительное, — повторяет Семен.
Но его голос звучит отдаленно тихо. Приглушенно. Словно из другой комнаты.
Если Саша заменит меня в вылазках в город, то что заставят делать меня?.. Нет, не об этом надо думать. Надо завтра встретиться с Митяем… Он должен показать центр управления… Семен знает, что у меня нет… Зачем тогда?.. Черт. Думать…не думается. Что он мне ввел?.. Спать хочу.
Нельзя.
— Не сопротивляйся. И отдыхай. Если хочешь сбежать из города, прихватив с собой остальных, тебе придется заработать билеты на свободу.
Семен вновь садится на стул, но его образ размывается перед моими глазами.
Я не уверен, говорит ли он мне что-то еще или мне лишь кажется, что я его слышу, но я чувствую, как проваливаюсь куда-то вниз. И там внизу тепло и спокойно.
Часть шестая
Прошлое. Плен. Воспоминание первое — Метрополитен
Жарко. Просто невыносимо жарко.
Разве в месте, которое подразумевается, как бомбоубежище, должно быть так душно? Где вентиляция? Где свежий воздух? Люди, которые прибегут сюда прятаться от бомбежек, скорее всего умрут от удушья, а не от разрыва снарядов вражеской армии. Или пришельцев. Это смотря на то, кто на нас нападет первым. Смех смехом, но вентиляционные каналы определенно не работают так, как должны. И это особенно ощутимо сейчас, когда мы простояли в тоннеле минут пятнадцать, потому что когда поезд находится в движении, в вагоны хоть как-то попадает сквозняк и дышится немного легче. И ведь у кого-то еще даже силы нашлись для того, чтобы возмущаться и угрожать машинисту кровавой расправой. Не удивлюсь, если этого метрополитеновского дебошира на станции уже поджидает наряд во всеоружии. Если им, конечно, не лень стоять в обмундировании на платформе в такую жару. Блин, да они же злые как черти, должно быть. Если их кто-то в самом деле вызвал, то земля тебе пухом, дебошир.
Твоя выходка была абсолютно бессмысленна.
В вагоне полно болельщиков и все они мужского пола, что создает в замкнутом пространстве металлической «консервной банки» своеобразное амбре. Чувствую, как моя футболка, мокрая от пота, прилипает к спине и будь я пьян настолько, насколько некоторые товарищи, находящиеся рядом, то тоже снял бы ее, позволяя коже дышать. Но я не пьян, а потому нормы морали, будь они неладны, все еще со мной.
— У меня сейчас голова лопнет от этой духоты, — ноет стоящий рядом со мной Тоха, потирая свои виски. Под его пальцами скатывается серая грязь. — Нужно было на такси ехать.
Ну да.
— И заплатить за это столько, будто из центра нас везли в область помноженное на пять? Пожалей свой кошелек.
Повышенный спрос, чтоб его… Один таксист за время Чемпионата заработал больше, чем южанин от сдачи квартиры у моря во время летнего сезона. Может, тоже стоило подработать? Машина есть, английский, вроде, на разговорном уровне вполне приличный. А лишняя наличка лишней не бывает.
— Да я бы заплатил, лишь бы уже дома под душ встать.
Это я сделаю сразу же, как вернусь домой.
Мы подъезжаем к моей станции, мне нужно перейти на другую ветку. А вот Тоха поедет дальше до конечной и дома под душем окажется раньше меня минут на сорок. Везучий гаденыш.
— Ладно, давай тогда, — говорю я, собираясь проталкиваться к выходу. — Хорошо, что выбрались и встретились.
— Это да, чаще нужно куда-то выбираться. Не то вообще потеряемся.
Не то чтобы мы были лучшими друзьями, чтобы такая потеря хоть как-то смогла меня опечалить, но с Тохой действительно ненапряжно общаться. Да и сегодня он меня выручил, позвав с собой на футбольный матч. Так что стоит хотя бы за это с ним не теряться и поддерживать связь чаще одного раза в месяц, а то и в два.
Кажется, я каждый раз говорю себе об этом…
Поезд начинает сбавлять скорость, и мы прибываем на станцию.
Я собираюсь попрощаться с ним еще
