тебя все хорошо.
Как только я нажимаю «отправить», я тут же жалею об этом.
Следующий час я провожу в агонии, ожидая его ответа.
Еще один час я провожу, придумывая оправдания его молчанию.
И только спустя три часа после того, как я почувствовала себя глупее как никогда в своей жизни – такой никчемной, жалкой и агрессивно тупой – я заплакала горючими слезами, и моя грудная клетка чуть ли не треснула от прилагаемых мною усилий сохранять тишину, чтобы родители меня не услышали.
Я кидаю свой телефон на пол и пытаюсь уснуть.
Маленькая мазохистская часть меня бодрствует в течение ночи в ожидании сообщения от него.
На утро от него так и нет ответа.
— Кэсси?
Уходи, мам.
— Милая, вставай.
— Я сплю.
— Уже два часа дня. Тебе надо что-то поесть.
— Я не голодна.
Кровать слегка прогибается. Рука касается моей головы и гладит меня по волосам, которые не мылись все пять дней, что я была дома.
— Милая, я бы хотела, чтобы ты рассказала мне о том, что случилось. Я бы могла помочь.
Ты не можешь.
— Это имеет отношение к тому парню, с которым ты встречалась? К Итану?
Я не отвечаю, но мама знает. Только неудачная любовь может заставить женщину так себя вести. Я видела ее после ссор с папой. Разбитое сердце выглядит у всех одинаково.
— Милая, — она гладит меня по спине. — Ни один парень не стоит этого. Если он не хочет быть с тобой, то он определенно ненормальный.
Она права. Так и есть.
Это было одним из многих качеств, что привлекли меня в нем.
— Он не… навредил тебе, так ведь? Физически, я имею в виду.
Я качаю головой и блокирую мысли о том, как я вздыхала, когда он входил в меня.
— Значит это все просто эмоции?
Просто эмоции? Такого понятия не существует. Эмоции ничто без последующего физического отклика. Адреналин наполняет нас радостью, от страха начинает колотиться сердце, потеря вызывает душевную боль.
Конечно, мам. Это ''просто'' эмоции.
Я киваю, потому что знаю, что так она будет чувствовать себя лучше.
— Ты хочешь поговорить об этом?
Я снова качаю головой, потому что мне уже начинает надоедать этот разговор.
Она вздыхает и пожимает мое плечо.
Я жду, пока она закроет дверь, потом поворачиваюсь к стене и опять засыпаю.
— Он чертов идиот.
Я буквально вижу отвращение на лице Руби сквозь телефон.
— Я не хочу говорить о нем.
— Да. Но зато я хочу. Он тебе вообще не звонил? Даже на Рождество?
— Нет. Я писала ему.
— Что? Зачем?
— Я не знаю. Думаю, потому что соскучилась по нему.
— Он ответил?
— Нет.
— Мудило.
— Даже не знаю, чего я ждала, — говорю я, ложась на кровать. — Мы расстались.
— Нет. Он бросил тебя. В этом случае нет никакого «мы». И не ищи ему оправданий. Он не заслуживает этого.
Мне так хочется, чтобы она была здесь.
Мама с папой не понимают меня, а Руби – да.
— Как ты будешь себя вести, когда увидишь его в понедельник в школе?
— Без понятия. Может бросить учебу?
— Кэсси, даже не думай об этом. Не смей позволять этому придурку рушить твою студенческую жизнь. Просто абстрагируйся от него. Делай свою работу и будь смелой. Не давай ему власть над собой, и все будет в порядке.
Я вздыхаю. Не то что бы я хотела, чтобы у него была власть надо мной, но я не могу перестать думать о нем.
— В общем, девятого я прилетаю обратно, — говорю я.
— К тому времени я уже вернусь от родителей и смогу встретить тебя в аэропорту.
— Спасибо, Руби.
Я уже собираюсь вешать трубку, когда она говорит:
— Кэсси?
— Да?
— У тебя все будет хорошо. — Ее голос мягкий и сочувствующий. — Знаю, наверно тебе сейчас так не кажется, но все будет хорошо.
Я киваю.
— Да, я знаю.
Я сбрасываю и потираю глаза. Правда в том, что я никогда этого не узнаю.
Я делаю вид, что читаю, хотя смотрю на одну и ту же страницу уже больше часа. Мои наушники заглушают звуки ссоры мамы и папы внизу. Песня «Я – скала» Саймона и Гарфанкела играет на повторе. Я ненавижу эту песню, но сейчас она мне очень близка.
В ней говорится о том, что скалы не чувствуют боли, а острова никогда не плачут. Звучит неплохо.
Я уже устала от боли и если я не заплачу снова, то скоро она меня накроет.
Я просто хочу забыть Итана. Сейчас. Я не хочу гадать, как прошли его каникулы. Ругался ли он со своим папой. Как сильно он напился.
Думает ли он обо мне.
Я не хочу знать ничего из этого.
Я хочу снова принадлежать себе, а не ему.
Чтобы двигаться вперед надо очиститься. Выкинуть из головы все позитивные мысли о нем. Только так я смогу выживать и видеть его снова и снова. Я отказываюсь тосковать по Итану Холту следующие два года. Ни в коем случае.
Я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Я представляю его, слушая песню снова и снова и позволяю тексту затвердеть на моих тонких, как бумага ресницах.
Я собираюсь стать скалой.
Руби высаживает меня у нашего дома, прежде чем отправиться в магазин за продуктами.
Я осматриваю свою квартиру. Все то же самое, но в то же время совершенно другое. Это дверь, которую я открыла ему, а он стоял в панике с широко открытыми глазами. Это стена, к которой я прижала его, когда признавалась ему в любви. И то же самое место, где он сказал, что не любит меня. А вот там место, где он раздевал меня и целовал, пока я не начала задыхаться. Пол был тем местом, где мы…
Я трясу головой, чтобы прояснить мысли.
Когда я захожу в свою комнату мой желудок сжимается
Моя кровать.
На ней только голый матрас.
В то утро, когда он расстался со мной, я сорвала простыни и отнесла их в прачечную. Затем я включила на стиральной машине самый горячий режим и добавила чрезмерно много моющего средства.
Я заправляю кровать свежими простынями. Глубоко вдыхаю, пока стелю и разглаживаю простынь, проводя ладонью по тем местам, где мы занимались любовью словно таким образом мне
