экипаже боевое крещение прошёл при Наварине. Михаил Петрович капитаном «Азова» был, я в лейтенантах; адмирал Корнилов мичманом служил; адмирал Истомин – тот вообще в гардемаринах ещё по вантам прыгал. Вы изучали сей славный бой?
– Да. В Англии о Наваринском бое много научных работ издано.
– И что о нем пишут?
– Восхваляют мужество и острый ум Адмирала Эдварда Кодрингтона. Как сей адмирал показал себя гениальным стратегом. Французский адмирал Анри де Риньи, будучи союзником, внёс большой вклад в победу. Но основная роль выделяется, все же, английскому флоту.
– Подождите, – удивился Нахимов. – А о русском флоте что ж?
– По мнению стратегов её величества, русский флот выполнял вспомогательную функцию и больше находился в резерве.
– В резерве? – недовольно переспросил адмирал.
– Именно так преподаётся история в Англии, – развёл руками Александр.
– Хороша вспомогательная функция, – неодобрительно покачал головой Нахимов. Обратился к портрету: – Вот, нам вся благодарность, Михаил Петрович: вспомогательная функция. – Горько усмехнулся и сказал Александру: – Представляете только наш «Азов» сжёг пять турецких кораблей, и среди них – флагман. Да, это мы сожгли адмиральский корабль, а не Эдвард Кодрингтон. После боя у нашего старика «Азова» в борту сто пятьдесят пробоин, из них семь – ниже ватерлинии. Мы чудом на плаву держались. Вот вам – вспомогательная функция. Да, Бог с ним, с Англичанами. Пусть себе победу забирают. У нас и без Наварины полно славных дел.
– Но как же! Синоп! – поддержал Александр адмирала.
– Синоп…, – Нахимов помрачнел. – Согласен с вами, – сказал он тихо. – Славное было дело….
– Славное? Гром о сей виктории до сих пор звучит эхом по Европе. В Лондоне, в адмиралтействе этот бой разбирала специальная комиссия.
– Разбирать-то они разбирали, да только понять господа английские офицеры одного не смогут.
– И чего же?
– Особый дух, который присущ только нашим морякам. Несгибаемый дух победы. Наш матрос не знает страха в бою, но и головы не теряет. На Черноморском флоте немного иные порядки, нежели в английском. И даже иные, чем в русской армии.
– Но, какие же, объясните, – попросил Александр.
– Какие? – Нахимов коротко пожал плечами. – Знаете, мичман, не принято среди сухопутных офицеров иметь уважение к солдату. Согласны? У вас же есть друзья среди сухопутных офицеров? Как они к своим солдатам относятся? Как помещик к крепостным. Я прав?
– Если по правде сказать – действительно, так и есть, – согласился Александр.
– А что Суворов и Ушаков нам завещали? Уважать и любить надобно нижних чинов. Солдаты победу своим трудом и кровью приносят. И если внимательно присмотреться к нижним чинам, понять их характер, чувства, помыслы, тогда служба нам представится в ином виде. Да и сами-то мы совсем другое значение получим на службе, коль будем знать, как нужно воздействовать на каждого матроса или солдата. Нельзя ко всем относиться одинаково, как к бездушным болванам. Подобное однообразие в действиях начальника показывает, что нет у него ничего общего с подчиненными. Он их вовсе не понимает. А понимать тех, кем ты командуешь, весьма важно. Разумеете меня, мичман? Именно из единения матросов и офицеров появляется сплочённая команда с единым победным духом.
– Понимаю, – кивнул Александр.
– Вы скоро сами все увидите, послужив в Черноморском флоте. Но вам надо сходу уяснить: те офицеры, которые призирают сближение со своей командой, не найдут у матросов должного понимания. А вы думаете, что матрос не заметит вашего бездушия? Заметит, ещё как! Мы говорить умеем строго и убедительно, но не стараемся понять других. А как же тогда пойдёт служба, коли подчинённые будут видеть, что начальник их призирает? Вот настоящая причина того, что на многих судах ничего не выходит с дисциплиной. Капитаны пытаются действовать одним только страхом. Иногда страх – дело необходимое, но согласитесь, мало толку выйдет из команды, когда она несколько лет работает под гнетом этого страха.
– Как же тогда действовать?
– Необходимо матросов понимать, поощрять, а не наказывать, не быть равнодушным к ним. Нужна любовь к своему делу, тогда с нашим лихим народом можно великие дела творить. И бунтовать он не будет.
– Действительно, необычные советы вы даёте. В Англии матрос – часть корабля, как мачта, как пушка…. Нас именно так учили.
– Что меня удивляет во многих молодых офицерах, так это то, что они отстранились от всего русского: от нравов, обычаев, даже беседы между собой ведут на иностранных языках. К французским манерам не пристали. На англичан тоже мало не походят. Не пойму я нынешних молодых офицеров: своим родным пренебрегают, а чужому завидуют. Они совершенно не осознают выгоды в своём, русском, непобедимом духе. Надеюсь, вы не из таких?
– Я не знаю, – признался Александр. – Но служба в английском флоте сильно повлияла на моё отношение к подчинённым. Матрос должен слепо повиноваться. Плох тот матрос, у кого на спине нет шрамов от кошек.
– Нет, это никуда не годится! – недовольно мотнул головой Нахимов. – Вам надо пересмотреть свои взгляды. Вы знаете, я много наблюдал за сухопутной армией. Да и вы, наверное, замечали: офицеры с солдатами обращаются – хуже некуда, будто барин с крестьянами. Нельзя так! Вы инженер, и я вам объясню по-вашему, по-инженерному. У меня заведено: матрос есть главный двигатель на военном корабле, а офицеры – только пружины, которые на него действуют. Матрос управляет парусами, наводит орудия на неприятеля, бросается на абордаж – все сделает с отвагой, ежели мы, офицеры не будем эгоистичны, ежели не будем смотреть на службу, как на средство для удовлетворения своего честолюбия, а на подчинённых, как на ступеньку для собственного возвышения. Вот, когда командир не себялюбив, а верный слуга отечества, вот тогда он возбуждать смелость в матросах. Своим примером надо служить подчинённым. Как ты относишься к матросам, так и матросы к тебе будут относиться.
– Конечно, соглашусь с вами. Хотя для меня такой образ службы весьма необычен. В Англии жестоко наказывают матросов по всякому поводу. Иной раз в порт заходит корабль, а на его реях болтаются повешенные. А уж на спине матроса шрамы от девятихвостой плети – обычное дело. Могущество флота Великобритании держится на жёсткой дисциплине.
– Известное дело, – согласился Нахимов. – Но разве нельзя по-другому? Разве надо обязательно вешать или наказывать плетью? Когда ты направляешься в поход, а неприятель уже ожидает тебя, главное знать, что команда твоя не дрогнет, ни у кого из экипажа не возникнет ни тени страха. А матрос в самые трудные и опасные минуты смотрит, прежде всего, на капитана. Коль капитан твёрдый, как скала, то и матрос, подражая ему, стоять будет насмерть. Воспитывать матроса надо в духе патриотизма, а не
