тот молодой человек, который поднял тревогу. И вдруг те, что шли позади, увидели, как он всплеснул руками от удивления; поравнявшись с ним, они и сами изумились открывшемуся их взорам зрелищу.
На небольшой ровной площадке, под скалистым уступом, лежал высокий, неправдоподобно тощий мужчина в вельветиновой куртке, с резкими чертами лица и длинной бородой. Его безмятежный вид и ровное глубокое дыхание свидетельствовали о том, что он крепко спит. А рядом, обхватив его жилистую коричневую шею белыми ручками, лежала маленькая девочка; ее златокудрая головка покоилась на его груди. Розовые губки ребенка чуть приоткрылись, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, младенческие черты озаряла счастливая улыбка. Пухлые белые ножки в белых носочках и изящных туфельках с блестящими пряжками являли удивительный контраст длинным исхудалым конечностям ее спутника. На выступе скалы над этой странной парой неподвижно-торжественно восседали три грифа. Недовольные появлением людей, они с резким, пронзительным клекотом нехотя поднялись в воздух и, хлопая крыльями, улетели.
Крики мерзких птиц разбудили спящих. Ничего не понимая спросонья, они в недоумении озирались по сторонам. Потом мужчина с трудом встал и бросил взгляд вниз, на равнину, которая была такой пустынной перед тем, как сон сморил его, и которую теперь от края до края пересекала огромная колонна людей и животных. Словно бы не веря самому себе, он протер глаза костлявой ладонью.
– Значит, вот оно какое бывает, предсмертное видение, – пробормотал он. Девочка стояла, ухватившись за полу его куртки, но в ее взгляде читалось лишь безмерное детское любопытство.
Группа неожиданно объявившихся спасателей быстро убедила путников в том, что они – не видение. Один из мужчин посадил девчушку себе на закорки, двое других взяли под руки ее немощного спутника, и все вместе они начали спускаться вниз.
– Меня зовут Джон Феррье, – представился путник. – Я да еще эта вот малышка – все, что осталось от группы, в которую входил двадцать один человек. Остальные умерли от жажды и голода еще там, на юге.
– Это ваша дочь? – поинтересовался кто-то.
– Теперь, выходит, моя, – с вызовом ответил странник. – Моя, потому что я ее спас. И никто ее у меня не отнимет! Отныне она – Люси Феррье. А вы кто? – спросил он, с любопытством оглядывая своих опаленных солнцем дюжих спасителей. – У вас, похоже, неслабая команда.
– Да, тысяч десять наберется, – сказал один из молодых людей. – Мы – гонимые чада Божии, избранный народ ангела Морония[29].
– Никогда о таком не слыхал, – признался путник. – Многовато же у него избранников, как я погляжу.
– Не смей богохульствовать! Это для нас свято! – строго прикрикнул один из тех, кто поддерживал его под руку. – Мы – народ, который верит в священные заповеди, начертанные египетскими иероглифами на кованых золотых дощечках. Они были вручены святому Джозефу Смиту в Пальмире. До сих пор мы жили в Нову[30], это штат Иллинойс, там мы возвели свой храм. А теперь ищем убежища и спасения от жестокого тирана и безбожников, пусть даже такое место найдется лишь в самом сердце пустыни.
Название «Нову», видимо, вызвало у Джона Феррье смутное воспоминание, потому что он сказал:
– А, понимаю. Вы – мормоны.
– Да, мы мормоны, – хором ответили его новые знакомцы.
– И куда же вы идете?
– Мы не знаем. Рука Господа направляет нашего Пророка, а он ведет нас. Скоро вы предстанете перед ним, и он решит, что с вами делать.
К тому времени они достигли подножия горы. Их сразу же окружила толпа пилигримов – бледнолицых робких женщин, хихикающих ребятишек и настороженных, строгих мужчин. При виде младенческого возраста девочки и плачевного физического состояния мужчины отовсюду послышались возгласы удивления и сочувствия. Сопровождавшие необычную пару молодые люди, однако, не остановились, а, окруженные теперь толпой мормонов, проследовали к повозке, которая выделялась среди остальных своими большими размерами, а также нарядностью убранства. Она была запряжена шестеркой лошадей, между тем как в других упряжках было по две, от силы по четыре лошади. Помимо возницы на козлах сидел большеголовый мужчина, на вид ему было не больше тридцати, однако по властному выражению лица в нем нетрудно было угадать верховного вождя. Он читал книгу в коричневом переплете, но, когда толпа приблизилась, отложил ее и внимательно выслушал рассказ о необычном происшествии, после чего, повернувшись к только что обнаруженным путникам, сурово произнес:
– Если мы возьмем вас с собой, то при одном лишь условии: вы должны принять нашу веру. Волков в своем стаде мы не потерпим. Пусть лучше кости ваши останутся лежать в этой пустыне, чем в плоде заведется червоточина, которая со временем может сгубить его. Согласны ли вы на такое условие?
– Какие могут быть вопросы! Я готов на любые ваши условия! – воскликнул Феррье с таким энтузиазмом, что даже суровые старейшины не смогли сдержать улыбки. Один лишь вождь сохранил на лице впечатляющую строгость.
– Брат Стэнджерсон, – сказал он, – возьми его и ребенка к себе, накорми их и напои. Также вменяю тебе в обязанность приобщить его к нашему символу веры. А теперь вперед! Мы и так потеряли слишком много времени. Вперед, в Сион![31]
– В Сион! В Сион! – закричали мормоны. Этот клич, передаваясь из уст в уста, волной пробежал по всему каравану и, затухая, отозвался в дальнем его конце нечленораздельным рокотом. Под щелканье бичей и скрип колес головные повозки тронулись с места, и вскоре уже весь караван снова пришел в движение. Старейшина, попечению которого были вверены две приблудившихся овцы, отвел их в свою повозку, где их ждала трапеза.
– Вы поедете с нами, – сказал он, – и через несколько дней оправитесь от истощения. А пока запомните: отныне и навечно вы – наши единоверцы. Так повелел Бригам Янг[32], а его устами глаголет сам Джозеф Смит, который и есть Глас Божий.
Глава 2
Цветок юты
Не будем описывать все те испытания и лишения, которые пришлось претерпеть беглецам-мормонам, прежде чем они обрели свое окончательное пристанище. С упорством, пожалуй, в истории беспримерным, они преодолели свой тяжкий путь от берегов Миссисипи до западных отрогов Скалистых гор. Дикари, хищники, голод, жажда, усталость и болезни – все преграды, какие воздвигала природа на их пути, – они превозмогли со стойкостью, приличествующей англосаксам. Тем не менее долгое путешествие и перенесенные ужасы заставили дрогнуть сердца даже самых непоколебимых. Поэтому, когда с высоты перевала им открылась наконец купающаяся в солнечных лучах долина Юты и от своих пастырей они услышали, что это и есть их Земля обетованная и что просторы этой девственной нивы будут навек принадлежать им, не нашлось ни одного человека, который не упал бы на колени и не вознес бы небесам благодарственную молитву.
Янг показал себя таким же умелым организатором, каким решительным вожаком был он для них во время странствия. Немедленно были составлены топографические карты и чертежи будущего города. Окружающие земли отвели под фермы и распределили между главами семейств в соответствии с положением каждого. Торговцы начали заниматься торговлей, ремесленники – своими ремеслами. Улицы и площади города росли словно по мановению волшебной палочки. В сельской местности осушали болота, сажали кустарниковые изгороди, очищали землю от сорняков, засевали поля, и уже на следующее лето вся долина зазолотились спелой пшеницей. Все росло и процветало в этом необычном поселении. И быстрее всего в самом центре города возносился ввысь огромный собор, который день ото дня становился все выше и мощней. С ранней зари до поздних сумерек не затихали стук молотков и визг пил на площади, где беженцы воздвигали свой храм Тому, кто благополучно провел их сквозь все опасности.
Чудом выжившие скитальцы, Джон Феррье и малышка, которая разделила его судьбу, став его приемной дочерью, до конца прошли вместе с мормонами трудный путь их паломничества. Маленькая Люси Феррье прекрасно прижилась в уютной повозке старейшины Стэнджерсона, которую делила с тремя его женами и сыном, своенравным, весьма наглым двенадцатилетним юнцом. Со свойственной детству счастливой способностью легко примеряться к обстоятельствам она скоро смирилась со своей утратой, стала любимицей женщин и свыклась с новой жизнью в передвижном доме под парусиновой крышей. Тем временем Феррье тоже окреп и зарекомендовал себя опытным проводником и неутомимым охотником. Он так быстро завоевал признание своих новых спутников, что, когда странствие подошло к концу, было принято единодушное
