Артур Конан Дойл
Шерлок Холмс. Повести, рассказы. [перевод с английского]
Arthur Conan Doyle Перевод с английского Сопроводительная статья подготовлена SMART-библиотекой имени Анны Ахматовой Оформление серии Натальи Ярусовой
© Волжина Н., перевод на русский язык. Наследники, 2023
© Гурова И., перевод на русский язык. Наследники, 2023
© Доронина И., перевод на русский язык, 2023
© Матвеева А., перевод на русский язык, 2023
© Литвинова М., перевод на русский язык, 2023
© Савельев К., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Повести
Этюд в багровых тонах
Часть первая
Перепечатка воспоминаний Джона Эйч Уотсона, доктора медицины, отставного военного врача
Глава 1
М-р Шерлок Холмс
В 1878 году я получил степень доктора медицины в Лондонском университете и отправился в Нетли[1], чтобы пройти курс военной хирургии. По окончании занятий, в положенный срок, я был приписан в качестве ассистента хирурга к Пятой нортумберлендской стрелковой бригаде. Мой полк в то время стоял в Индии, и, прежде чем я успел прибыть на место службы, разразилась Вторая афганская война[2]. Высадившись в Бомбее, я узнал, что моя часть, преодолев несколько стратегических укреплений, уже продвинулась далеко в глубь территории противника. Вместе со многими другими офицерами, оказавшимися в такой же ситуации, я отправился вдогонку и, благополучно добравшись до Кандагара, нашел свой полк и сразу же приступил к исполнению новых обязанностей.
Многим эта кампания принесла славу и продвижение по службе, но для меня обернулась сплошными несчастьями и бедствиями. Переведенный из своей бригады в Беркширскую, я участвовал в роковой битве при Мейванде[3]. Там я был ранен в плечо джезайлской пулей[4], которая раздробила кость и задела подключичную артерию. Я бы непременно попал в руки кровожадных гази[5], если бы не преданность и храбрость моего ординарца Мюррея, который взвалил меня поперек вьючной лошади и умудрился благополучно доставить до британских позиций.
Измученного болью и ослабленного долгими лишениями, которые выпали на мою долю, меня с полным обозом других раненых страдальцев отвезли в главный госпиталь, располагавшийся в Пешаваре. Там я оправился от ранения и окреп настолько, что мог уже ходить по палатам и даже понемногу загорать на веранде, когда меня внезапно сразил брюшной тиф – это вечное проклятие наших индийских владений. Несколько месяцев жизнь моя висела на волоске, а когда я наконец пришел в себя и начал выздоравливать, то оказался настолько слаб и истощен, что консилиум врачей решил, не медля ни дня, отправить меня обратно в Англию. Меня доставили на транспортное судно «Оронтес» и месяц спустя высадили на пирс в Портсмуте с непоправимо разрушенным здоровьем, но с разрешением отечески заботливого правительства использовать следующие девять месяцев на то, чтобы попытаться поправить его.
В Англии я не имел ни друзей, ни родственников, поэтому был свободен как ветер – по крайней мере настолько, насколько может быть свободен человек, получающий одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день. В подобных обстоятельствах я, естественно, тяготел к Лондону, этому отстойнику, в который непреодолимо втягиваются все праздношатающиеся бездельники Империи. Там я жил некоторое время в частной гостинице на Стрэнде, ведя лишенное покоя бессмысленное существование и тратя те деньги, которые у меня имелись, с беспечностью куда большей, чем дозволительно, в результате чего мое финансовое положение оказалось настолько угрожающим, что вскоре стало ясно: я должен либо покинуть столицу и удалиться в деревню, либо полностью изменить образ жизни. Сделав выбор в пользу последнего, я начал раздумывать над тем, чтобы съехать из гостиницы и поселиться в каком-нибудь менее претенциозном и дорогом жилище.
В тот самый день, когда я пришел к этому заключению, в «Крайтирион-баре» кто-то похлопал меня по плечу, и, обернувшись, я узнал молодого Стэмфорда, некогда бывшего моим ассистентом в госпитале «Бартс»[6]. Одинокому человеку всегда приятно увидеть знакомое дружелюбное лицо в большой пустыне Лондона. В старые времена мы со Стэмфордом не были закадычными друзьями, но теперь я приветствовал его с бурным восторгом, и он в свою очередь, казалось, был искренне рад встрече. В порыве восторга я пригласил его пообедать со мной в ресторане «Холборн», куда мы и отправились в извозчичьей пролетке.
– Что, черт возьми, вы с собой делали все это время, Уотсон? – спросил он с нескрываемым изумлением, пока мы тряслись по запруженным людьми лондонским улицам. – Вы тощий, как жердь, и коричневый, как орех.
Я коротко поведал ему о своих приключениях и едва успел закончить рассказ, как мы прибыли к месту назначения.
– Бедолага! – сочувственно сказал Стэмфорд, выслушав сагу о моих несчастьях. – И что вы собираетесь делать теперь?
– Искать жилье, – ответил я. – Пытаюсь решить проблему: можно ли найти удобную квартиру за разумную цену.
– Как странно, – заметил мой спутник, – за сегодняшний день вы второй человек, от которого я слышу это выражение.
– А кто был первым? – поинтересовался я.
– Один приятель, который работает в химической лаборатории госпиталя. Сегодня утром он жаловался, что не может найти партнера, чтобы снять на двоих славную квартиру, – ему одному она не по карману.
– Вот те на! – воскликнул я. – Если ему действительно нужен кто-то, чтобы разделить жилье и плату за него, то я для него именно такой человек. Я определенно предпочел бы иметь сотоварища, чем жить одному.
Молодой Стэмфорд посмотрел на меня поверх бокала странноватым взглядом.
– Вы ведь пока не знакомы с Шерлоком Холмсом, – сказал он. – Возможно, он и не подойдет вам в качестве постоянного компаньона.
– Почему? Что с ним не так?
– О, я вовсе не говорю, что с ним что-то не так. Просто он человек с немного странными идеями – энтузиаст определенного рода научных изысканий. Но насколько мне известно, человек он вполне порядочный.
– Он, наверное, изучает медицину? – предположил я.
– Нет. Я понятия не имею, что именно он изучает. Кажется, он хорошо разбирается в анатомии, и еще он первоклассный химик, но насколько мне известно, систематически медициной никогда не занимался. Его занятия вообще отрывочны и эксцентричны, но в ходе их он накопил такое количество побочных знаний, что поразил бы любых профессоров.
– И вы никогда не спрашивали у него, чем конкретно он занимается? – удивился я.
– Нет. Он не из тех, кого легко разговорить, хотя может быть весьма болтлив, когда им овладевает некая фантазия.
– Я бы хотел с ним познакомиться, – сказал я. – Если уж делить с кем-нибудь жилье, то я бы предпочел человека со спокойными привычками и преданного науке. Для шума и волнений я еще недостаточно окреп. Этого я столько нахлебался в Афганистане, что хватит до конца моего земного существования. Так как же мне познакомиться с вашим приятелем?
– Он наверняка торчит у себя в лаборатории, – ответил мой спутник. – Он либо неделями глаз туда не кажет, либо работает там с утра до ночи. Если хотите, можно поехать к нему прямо после обеда.
– Разумеется, – обрадовался я, и разговор переключился на другие темы.
После того как мы вышли из «Холборна» и направились в госпиталь, Стэмфорд по дороге рассказал мне еще о некоторых особенностях джентльмена, с которым я вознамерился делить квартиру.
– Только, если вы с ним не поладите, меня не вините, – сказал он. – Я знаю о нем лишь то немногое, что смог понять во время случайных встреч в лаборатории. Поскольку вы сами решили с ним съехаться, вся ответственность ложится на вас.
– Если мы не поладим, можно ведь просто расстаться, – ответил я и добавил: – Но мне кажется, Стэмфорд, что вы умываете руки не без причины. Может быть, у этого человека чудовищный характер или что-то еще? Не бойтесь, скажите откровенно.
– Не так-то просто выразить невыразимое, – ответил он со смехом. – На мой вкус, Холмс чуточку излишне одержим наукой, а это граничит с бездушием. Я, например, вполне могу себе представить, как он дает другу щепотку новейшего растительного алкалоида – не по злобе, как вы понимаете, а просто из любви к научному эксперименту: чтобы точно зафиксировать проявления его воздействия. Но надо отдать ему должное, полагаю, что скорее и с той же готовностью он примет препарат
