знаю, – резко бросила она.
– Что делать-то будем? Неужели за инженера замуж пойдешь?
– А он меня замуж не звал. Кроме того, не я к нему в том дурацком сне приходила. Не я, понимаешь?!.. Если бы я пришла, я бы знала.
Пауза в разговоре получилась длинной и тяжелой.
– Выпить хочешь? – наконец предложила Наташка.
– Чаю?
– Влюбленным чай не помогает, – без улыбки пошутила Наташка. – И, кстати говоря, вот что, подруга… Вчера к этому твоему инженеру две девчонки приставали. И позавчера тоже и не один раз. Я все видела. Он ни к кому не подходил, а к нему уже липнут. Поняла, да?..
– Нет! – с вызовом крикнула Лена.
Он резко вышла из комнаты и уже через пару секунд в коридоре грохнула входная дверь.
6.
Ночью Лена так и не смогла уснуть. С одной стороны она понимала, что ни капельки не влюблена в Сашку, а с другой ее мучила, – нет, совсем не ревность – а раздражающее донельзя чувство бессилия.
«Ну, и чем я ему могу помочь, чтобы он не стоял там как ненормальный? – Лена повернулась на бок и рванула на голову одеяло. – Ладно, переклинило у человека мозги на время и он элементарные вещи перестал понимать. С кем не бывает? Весна к тому же. А помочь-то как?!..»
Но выхода не было. Точнее говоря, он был, но этот выход был похож на преступление, причем двойное: во-первых, Лена должна была соврать, а, во-вторых, забыть о своей гордости. Лена всеми силами сопротивлялась такому решению, пыталась обойти, – впрочем, что там обойти, да хоть оползти его! – но ничего другого просто не приходило на ум.
Только утром Лена решилась.
«Надену свое самое злое красное платье. Подойду к нему и скажу, что там, в его сне, была именно я. А потом ткну пальцем на автобусную остановку и скажу, чтобы он валил куда подальше, – Лена мстительно улыбнулась. – Достал он уже меня. Стоит, ждет, а кого там ждать-то если это была не я?»
Решение было принято, и Лена быстро уснула. Ее сон начался с того, что она увидела решительный жест своей руки – указательный палец словно брал автобусную остановку на прицел.
«Может, так и сказать, мол, иди отсюда, баран?» – уже во сне подумала Лена.
7.
Наступал вечер, предмайская весна все смелее перекатывала в воздухе волны волшебных ароматов. Лена плыла сквозь них как «Летучий голландец» прямиком к застывшему у крайней колоны «Синемы» Сашке. То ли ее сердце, то легкие каблучки издавали чеканный командорский грохот.
Когда до Сашки оставалось всего пять шагов, он втянул голову в плечи. Лена недобро усмехнулась. Она подошла вплотную и ткнула себя пальцем в грудь:
– Я к тебе во сне приходила, – грозно сказала она. – Я, понял?
Рука Лены похолодела, а указательный палец стал совсем ледяным. Пора было показывать им в сторону автобусной остановки.
– А я сразу понял, что это была ты, – вдруг быстро сказал Сашка. – Как только тебя первый раз увидел. Правда, тогда на тебе другое платье было. Не как во сне.
Лену слегка качнуло.
– А какое платье было во сне? – одними губами спросила она.
– Вот это, красное, – Сашка кивнул на грудь Лены. – Там, во сне, ты мне что-то прокричала, а потом показала пальцем на автобусную остановку.
Лена на всякий случай опустила руку и прижала ее к бедру.
– Я ничего кричать не собираюсь, – сухо сказала она. – Даю честное слово. Кстати, а что я кричала?
– Я не слышал. Я только видел твое лицо.
Уже теперь Сашка не прятал глаза, а смело смотрел в лицо Лены.
«Врет, – догадалась она, отводя свой взгляд. – Все он слышал и врет».
– Чаю с пирожком хочешь? – спросила Лена вслух и кинула головой в сторону кафе.
– Я, вообще-то, по-настоящему жрать хочу, – устало и честно признался Сашка. – Каждый вечер тут торчу без ужина, как дурак какой-то!..
8.
Они покинули кафе через полтора часа и шагнули не в вечер, а уже в лунную ночь. Они оба смеялись, и когда Сашка показал на огромную, выросшую за такое короткое время раз в пять луну, Лена стала смеяться над луной.
– Я не верю в мистику, Сашенька, – задорно доказывала она. – Весной луна всегда кажется огромной, воздух сказочным, а ночные тени… Вот, посмотри-посмотри!
Сашка оглянулся по сторонам. Трава в городском парке выросла почти по пояс и в ней, как в море, гулял крылатый конь с длинной, отсвечивающей звездным светом гривой. Низкорослые деревья вытянулись и закрыли собой старые пятиэтажки. Там, в небе, вдруг промелькнула мультяшная ведьма на метле в остроконечном и смешном колпаке, а какой-то рыжий кот удирал от стайки птиц прямо по воздуху и забавно барабанил лапами по пустоте.
– Мистика! – сказала Лена и снова засмеялась. – Но ее не бывает, Сашенька. Вчера я читала заметку в газете, что из цирка сбежала лошадь. Кстати, у той, которую мы видим, на спине не крылья, а попона. Все остальное еще проще: лунные тени сделали деревья большими, траву высокой, а в небе сейчас летит не ведьма, а всего лишь чей-то шелковый платок.
Лена взяла Сашку под руку. Рука была теплой, сильной и очень-очень доброй.
«Господи, какая замечательная у него рука!..» – удивилась Лена.
– А главное, мистика всегда врет, понимаешь, Сашенька? – продолжила она вслух. – Даже не врет, а создает только иллюзию реальности. Но завтра иллюзия исчезнет и останется только то, что есть на самом деле. Трава снова станет крохотной, деревья – маленькими, лошадь уведут в цирк, а коты перестанут летать по воздуху.
– И мой сон не сбылся?
– Конечно, нет, – у Лены вдруг заныл указательный палец. – Человек должен владеть мистикой, а не мистика человеком.
– Правильно, – согласился Сашка. – Если мистика существует, то она существует для человека, а не наоборот.
Он шагнул в сторону и вытащил из вращающейся в воздухе стайки птиц возмущенно орущего кота. У рыжего пройдохи были огромные, перепуганные глаза и взъерошенный до неимоверных размеров хвост. Сашка сунул кота за отворот куртки.
Лена снова взяла Сашку под руку, и они пошли дальше.
Мимо, почти над самой землей, озорно свистнув, пролетела мультяшная ведьма в смешном колпаке. В кронах деревьев-великанов пели птицы, а в густой траве бродил уже не один крылатый конь, а целых пять. Лунный свет заливал дорогу перед ними, и она была выложена желтым кирпичом. А автобусной остановки все не было и не было…
«Так не бывает, так не бывает», – упрямо повторяла про себя Лена, любуясь сказочными видами вокруг.
Она вдруг поняла,
