Натруженные руки Ланн любовно поглаживали резную крышку сундука. Она глаз не сводила с диковинного орнамента.
— Той ночью ко мне пришел Морган и принес этот сундук, — еле слышно продолжала она. — Он сказал, что вырезал этот орнамент по рисунку Джоэля. Сундук должен был стать их общим подарком к нашей свадьбе. В ту ночь Морган ни единым словом не упрекнул меня и ничего больше не сказал, но я почувствовала, что мой жених переменился ко мне, и решила разорвать помолвку.
Ланн выпрямилась и заглянула в глаза Роуэну:
— Прошли годы, и Морган женился на Эльзе, твоей бабке. Я была рада, что он наконец-то нашел свое счастье. А может быть, просто убедила себя в том, что рада.
— А ты?.. — спросил Роуэн.
— А я так и не встретила того, кто бы мог сравниться с Морганом. Вот и осталась одна, — коротко ответила Ланн. К ней постепенно возвращалась ее всегдашняя резкость. — Все к лучшему, что и говорить. Я слишком себялюбива и вряд ли с кем-нибудь ужилась бы.
Роуэн потерянно молчал.
— Мне очень жаль, — пробормотал он.
— Брось. Все это уже быльем поросло, — отвечала Ланн. — Прошедшего не вернешь.
Они помолчали. Потом старуха повернулась к мальчику и сказала:
— Пожалуйста, открой сундук.
Металлическая защелка проржавела, но Роуэну все-таки удалось справиться с замком и откинуть тяжелую крышку. Сначала он почувствовал легкое разочарование: в сундуке лежали обыкновенные меховые накидки.
Ланн вздохнула и наклонилась над сундуком. Вытащив одну из накидок, она расправила ее, и Роуэн увидел, что это была вовсе не накидка, а длинный плащ с капюшоном. Плащ был сшит из цельной шкуры букшаха, шерстью наружу, а мягкой кожей внутрь.
Такие плащи он раньше видел только в книжках с картинками да на тех полотнищах, что висели в Книжном Доме.
И еще в том страшном сне поднимающиеся на Гору странники были одеты в точно такие же плащи с капюшонами.
— У меня есть четыре плаща, — сказала Ланн, — больше таких в деревне не осталось. В прежние времена в них ходили воины, но сейчас молодежь предпочитает кольчуги. Вон тот — мой, те два носили мои родители, а этот — Морган. Когда он умер, Эльза отдала его мне. Эти плащи многое повидали. И они согреют тебя и твоих спутников лучше всякой другой одежды.
Ланн достала еще три плаща, любовно расправила их и отдала Роуэну.
А мальчик не мог произнести ни слова. Какой-то странный шум стоял у него в ушах, но Ланн продолжала говорить, и Роуэн заставил себя прислушаться к ее словам.
— Хранитель букшахов, мы частенько ссорились с тобой, — говорила она. — Я признаю, что порой была не права, как когда-то была не права перед Джоэлем. Знаю, иногда ты думал, что я слишком сурова. Но, оглядываясь на прожитые годы, я думаю: несмотря на то что мы с тобой такие разные, в чем-то важном мы все-таки сходимся.
Казалось, морщины на лбу Ланн разгладились, взгляд был устремлен вдаль.
— Я не притворяюсь, будто понимаю то… то, что возложено на тебя, — сухо сказала она, — потому что, если все обстоит именно так, как ты говоришь, это идет вразрез с моими представлениями о порядке вещей.
Ланн замолчала. Роуэн ждал, что она скажет еще. Старуха вздохнула. Было видно, что она пытается побороть какую-то тайную тревогу, терзающую ее душу.
— Я стара, и жизнь моя движется к закату, — наконец заговорила она. — Все, что я хотела сделать для своего народа, я уже сделала, но что касается тебя — тут дело обстоит иначе. Мне горько сознавать, что дряхлость мешает мне быть на твоем месте и встретить опасность лицом к лицу.
Роуэн знал, что на подобные признания не стоит отвечать словами благодарности и утешения. Лучше сказать правду.
— Ланн, даже будь ты сильна, как в былые годы, ты все равно не смогла бы пойти на Гору вместо меня, — резко выпалил он. — Ты могла бы, подобно Норрису и Шаран, идти следом за мной, но Шеба сказала, что только я один могу сделать то, что необходимо сделать.
Ланн недоверчиво хмыкнула.
— Значит, только ты? — переспросила она. — Только ты — тот, кто поднялся на Гору, встретился с Драконом и вернул жизнь Реке? Ты, который укрепил дружеские связи с водяным народом и бродниками? Только ты — тот самый, кто помог нам узнать о нашем прошлом и пережить атаку зибаков? Ты?!
Старуха отвернулась и прошептала:
— Почему мы должны расставаться с лучшими и храбрейшими?
Роуэна била нервная дрожь.
Здесь, в этом доме, где каждая вещь напоминала о прошлом старухи Ланн, в душу Роуэна закрался страх. До этого мальчик не боялся грядущего, стараясь не обращать внимания на тревожные предчувствия и зловещие предзнаменования, но сейчас…
Сердце билось как сумасшедшее. Бежать отсюда!..
Как просто можно было бы положить конец всему этому. Отшвырнуть плащи, кинуться в пекарню, схватить уже собранный мешок и бежать… по той самой тропе, которую проложила Шеба, через поля и холмы, все дальше и дальше…
И на следующий день он будет уже далеко. Идти придется долго, путь будет труден, но в конце концов он придет к побережью. Пусть даже жители Рина отвернутся от него. Пусть с отвращением прогонят изменника. Он будет жить вместе с бродниками или водяными людьми. И там, на побережье, начнется для него новая жизнь. Ему удастся избежать опасности…
Роуэн почувствовал, что медальон, висевший у него на груди, задрожал. Он дернул за шнурок, чтобы сорвать его с себя, но, как только его пальцы прикоснулись к теплому металлу, он вновь услышал голос Шебы. Слова страшного пророчества зазвучали в сердце Роуэна. И в ту же секунду его глаза стали различать контуры грядущего.
Он увидел деревушку, оцепеневшую в снежном безмолвии. По ее заснеженным улицам ползают снежные черви и хозяйничают в садах. Над Рином нависла огромная Запретная Гора, в ее дыхании — холод и смерть. Солнце больше не согревает долину, с каждым днем в ней становится все холоднее. Равнина, где недавно еще кочевали бродники, превратилась в снежную пустыню. Море, омывающее побережье, где обитает племя водяных людей, сковали льды.
Роуэн понял, что именно так все и будет. Земля превратится в снежную пустыню, если он сейчас струсит.
— Роуэн?.. — донесся еле слышный голос Хранителя Кристалла.
Видение, посетившее Роуэна, явилось и ему. Там, в своей пещере, в далекой земле водяного народа, Хранитель тоже увидел заснеженную равнину и скованное льдами море.
— Роуэн! Роуэн! — окликнули его где-то рядом.
Мальчик почувствовал, как на его плечо опустилась чья-то рука. Он пришел в себя и увидел старуху Ланн. Она с недоумением смотрела на него.
«Интересно, сколько времени я пробыл в забытьи, вглядываясь в то, чего ей не дано увидеть, и прислушиваясь к тому, чего ей не дано услышать?» — подумал Роуэн.
