свойственно. И все же, не давая даже малейшего повода обнаружить свое замешательство, с важным видом усаживаясь на стул, Федоров спросил:
— Чем же я могу быть вам полезен? Я не официальный представитель этой планеты и не обладаю соответствующими полномочиями.
Лысый субъект оставил эту реплику без внимания, демонстрируя полное пренебрежение к мнению собеседника и менторским тоном продолжил:
— Существует множество форм жизни, похожих на вашу, сотканную из грубой материи и требующую энергетических ресурсов. Но увы, рано или поздно ресурсы эти заканчиваются и возникает проблема их поиска. Можно искать подходящие планеты и вкладываться в их освоение. Это долго и очень дорого, к тому же несет за собой целый ряд существующих формальностей и ограничений. Но можно обойти правила. Уж кому-кому, а вам-то это должно быть знакомо, — его желтые глаза ярко засветились, а зрачки сузились до тонких вертикальных полосок, как у кота. Вероятно, это выражало улыбку.
— Я так понимаю, вы нашли подходящую планету и хотите устроить сделку с ее жителями напрямую, минуя так называемые «формальности», о которых говорите. Но почему вы обращаетесь именно ко мне? Боюсь, для этого моих полномочий все же будет недостаточно.
— Дело в том, что ваша планета обречена на гибель, причем, по нашим расчетам, это произойдет очень скоро. И все ваши энергетические ресурсы будут уничтожены, так и не принеся никому пользы. Если тупо следовать правилам, принятым содружеством развитых цивилизаций, то придется лишь с сожалением наблюдать за вашей гибелью. Но в обход этих дурацких законов, оставив примерно треть населения в живых, используя их в качестве рабочей силы, можно перенаправить ресурсы на благое дело. У вас-то этих ресурсов полно. Какие-то вы уже научились добывать, но еще больше тех, о которых вы даже и не подозреваете.
— Тогда почему бы не договориться… дайте необходимые технологии…
— Э, нет! Технологии дай им! Все равно на войну пу́стите, да и не принято делиться технологией со слабо развитыми цивилизациями. Пойми, человек, вы уже обречены! Это не зависит от твоего согласия или отказа, впрочем, ты не из тех, кто поступает согласно эмоциям, пусть даже благородным. Да и что есть благородство? Сказка для наивных глупцов! И все же согласись, будет действительно гуманно оставить вашу цивилизацию в живых, найдя для нее должное применение. Но лишние рты, ты сам понимаешь, никому не нужны, оставим только работоспособных. А тех, кто будет с нами активно и успешно сотрудничать, мы непременно назначим на руководящие должности. Так что решай, смерть всех или смерть лишних. Ты же многого добился в этой жизни, доказав свое право на нее, но скоро все это рухнет. Я предлагаю тебе новую выгодную сделку!
— Но не совсем понятно, в чем моя-то функция заключается? — Федоров, несмотря на всю свою циничность предпочитал от грязной работы держаться подальше.
— Разумеется, мы бы сами справились, но для выявления подходящих особей необходимо достаточно длительное время. По-вашему, это год, а то и два. Мы такого позволить себе не можем, осталось мало времени. Поэтому нам нужны люди, хорошо знающие местное население, это ускорит процесс. Я вижу, ты достаточно прагматичный индивид, и твоих полномочий будет вполне достаточно…и правильно ты думаешь, что выйдешь из этой комнаты лишь в случае своего согласия.
* * *
Итак, «серый» определил три основные группы людей. Первая группа — больные и не способные к работе (по возрасту) люди. Ко второй группе он отнес исполнительных и здоровых людей, не склонных к самостоятельным суждениям и действиям. Наконец, третья группа — люди с неординарными способностями и физическими данными. Первая и третья группы подлежали полному уничтожению. Право на жизнь досталось только второй группе и ее потомству, поскольку этот концлагерь был рассчитан не на одно поколение.
— Да, как-то это не по-человечески, — подумал Федоров, — Так они совсем и не люди, что же от них ждать! Если гибель планеты неизбежна, о чем кстати, мы сами часто упоминаем, то это даже благородный шаг — оставить хотя бы необходимый минимум.
До чего же хитро́ устроен человек, всегда придумает оправдание для любой своей гадости. «Благородный шаг», а не душегубство какое-нибудь! Да и требовался от подполковника только сбор анализов. Смертоносное «нечто» — то-ли вирус, то-ли излучение, состряпает сам «серый» и сам же его запустит.
— А вот, не обманет ли? — мелькнуло в голове у него. — Не думаю, ему же нужны те, кто будет руководить, кто будет отслеживать потомство людей на предмет их принадлежности к определенным группам. Только думать надо осторожнее, он читает мысли. Не понятно только, на каком расстоянии!
У Евгения Тимофеевича уже почти все было готово, имелись данные и на детей, и на взрослых, а также людей преклонного возраста, причем разных профессий и физического здоровья. И тут вдруг, в центральных газетах стали появляться заметки о людях с экстраординарными способностями. Про них-то забыл совсем! А «серый» все торопил, но предупреждал что за ошибки придется платить, тогда ни о какой руководящей работе можно будет и не мечтать.
Разумеется, эти статьи выглядели смешно и подозрительно, но допустить ошибку он не мог. Хотя бы пару таких «суперменов» проверить. Тем более, что результаты, не так давно обследованного, Быстрова дали повод для размышлений.
* * *
Сандалии на босу ногу, яркие балахоны и звенящие колокольчики — такой веселою толпою отправились мы, новоиспеченные городские кришнаиты на свой первый уличный концерт. Приплясывая и стуча в бубны, нестройными голосами, мы орали свои, на скорую руку сочиненные, куплеты.
— Плачет душа заключенная в тело-
До нее никому в этом мире нет дела!
Жажда жить быстро к смерти приводит!
За живот ненасытный в бездну уводит!
Харе, харе Кришна, Харе, харе Рама!
Харе, харе Кришна, Харе, харе Рама!
Так по-дурацки я еще никогда не выглядел, да и холодно было на улице, зима уже присматривала себе площадку для приземления. Слава Богу наше шествие продолжалось не долго. Вот и наряд милиции подоспел:
— Так, товарищи, что празднуем? Кому харю бить собираемся? И что это за вид такой? Какой-то, прямо скажем, не советский. Давайте заканчивайте это свое безобразие и в отделение шагом марш! Там разберемся, кто вы такие, и что затеваете в нашем мирном городе.
— А что мы, собственно, нарушили? На улице петь нельзя? Время вроде не позднее, матом не ругаемся, все трезвые, — стал отстаивать я нашу позицию.
— Вы мешаете проезду транспорта и смущаете людей своим дурацким видом. Да и в любом случае мы обязаны установить ваши личности, и что за цирк вы здесь затеяли!
Но в этот момент
