class="p1">— Да, я слышал. Однако, по большей части, это красивые сказки. У любой секты первоочередная задача — деньги и власть, а мистический антураж, это всего лишь наживка.
— Так мы наживку пожирнее подсунем. В центральных газетах появится «утка» про новомодное увлечение части наших граждан, так называемыми «духовными практиками». И что на этом дурацком поприще кто-то добился результатов похлеще самого Порфирия Иванова!
— Не думаю, что он настолько наивен…
— Будут еще фотографии, как спортивного вида молодцы, стоя босиком на снегу, крушат кирпичные стены голыми руками. И все это будет еще обильно полито соусом из восточной философии, всякие там «Вишна, Кришна, хали-гали!» Потом, естественно, будет громкое опровержение. Разве могут наши советские газеты такую фигню печатать!
— Вот я, как раз, об этом и подумал. Кто же это будет печатать?
— За это не переживай, Саша! Есть такие люди — сами напишут, сами и опровергнут! Но для большей убедительности, хотя бы пару раз, адепты этой новомодной секты должны «засветиться» на улицах города. Да так, чтобы с милицией, со скандалом! Кстати, — тут Холодов ехидно на меня посмотрел, — знаешь, кто у наших кришнаитов главным будет?
Я только горько усмехнулся, не надо даже было уметь читать мысли.
— Да, да! Ты прирожденный буддийский монах! И завтра я принесу кучу литературы по всей этой дребедени, в том числе и запрещенной. Даю день на изучение и в путь!
Мы уже прощались, но его мучил один вопрос, который он не решался произнести вслух.
— Анатолий Иванович, вам не терпится узнать, как я избежал стирания памяти и почему видел себя со стороны? Зная ваши убеждения, я не хотел говорить, но мне помог странный таинственный монах, который в трудные минуты всегда возникает в моей голове. Не ругайтесь, другого объяснения у меня нет.
— А я тебе верю, Саша. Я его… тоже видел!
Глава 10. Пирамида
— Вы меня, откровенно говоря, удивляете! Любая конструкция, постоянно дающая сбой в работе, нерентабельна и подлежит утилизации. Не ремонту, заметьте, не отладке, а полному уничтожению — так дешевле и быстрее!
— Бо Сан, аборигены этой планеты слишком неоднородны, чтобы можно было так быстро решить проблему. Тем не менее, процесс создания системы уже близок к завершению. Пирамида уже начала работать, хотя и в режиме анализа.
— Анализа! Вы издеваетесь? — Бо Сан перешел на крик, — а есть ли время для этого? Пока вы там сопли жуете, нам придется все согласно конвенции оформлять, а это выйдет настолько дороже… — от осознания столь огромной цены его темные зрачки округлились, а лицо побледнело. Даже показалось, что он захлебнулся своими эмоциями и не в силах продолжать разговор, но сделав над собой усилие, он все же закончил:
— Настолько дороже, что вы… с вашими анализами… будете вообще уже никому не нужны!
По большому счету, не цена его бесила, ведь не ему ее платить. Однако, в случае провала операции, он станет совершенно никому не интересен со всем своим штатом нерасторопных сотрудников. Когда ты не оправдываешь возложенных на тебя надежд, ты становишься никчемной старой вещицей, а на планете, где иссякают ресурсы, от старья принято избавляться.
— Решение подобных задач требует коррекции времени их выполнения, а мы и не превысили даже расчетного! Мало того, что там все особи поделены на отдельные группы по территориальной схеме, так еще у каждой из них своя специфика мышления, свой язык и законодательство. Вот поэтому, всех представителей, наиболее подходящих для пирамиды, пришлось выискивать и вербовать в каждой из этих групп. Но нам теперь потребуется не более трех с половиной оборотов для вывода необходимой формулы. Зато тогда будет гарантированный результат. Останется всего 34,5 процента, от общего числа аборигенов, как и требуется. В это число войдут и руководители производств, а также посредники.
Бо Сан, немного успокоившись, после короткой паузы, подвел итог этой «мирной беседы»:
— Если через три оборота результата не будет, не станет и вас! Понятно? Это жизнь, а она всегда заканчивается смертью! Иногда очень быстро.
* * *
Подполковник Федоров был убежденным материалистом и верным поклонником теории эволюции Дарвина. Законы природы, царствующие на Земле, он воспринимал как верховенство сильнейших. Эволюция! Эта вечная борьба за выживание, не оставляла шансов слабым и неприспособленным. С годами он все больше укреплялся в своих убеждениях. Сколько раз он видел, как ломаются жизни честных и сердобольных, пожалевших ближнего своего.
Достигнув сознательного возраста и определенного статуса в профессии, он вполне успешно стал внедрять эти убеждения в свою жизнь. Сложилось так, что и предательство стало для него обычной коммерческой сделкой. Он боролся за свою жизнь, за ее непременное процветание.
Сначала «по мелочи» — так, отдельные мелкие преступления, по большей части связанные с использованием служебного положения. Потом контакт с иностранным агентом, который, собственно, и предполагался в рамках проведения контрразведывательной операции, но неожиданно перерос в предательство, открывшее перед Федоровым небывалые перспективы.
Угрызения совести? Присяга отечеству? Да ладно! Разведка — такое дело, тут каждый кого-нибудь вербует, то есть предлагает выгодную сделку. Все же очень просто, надо только вовремя разглядеть реальное распределение сил! Так, взяв в разработку одного инженера закрытого предприятия, который за вознаграждение поставлял служебную информацию иностранцам, Федоров вышел на его куратора Стива Хантера, и вскоре предложил поменять «мелко плавающую рыбешку» на более серьезную фигуру с куда более интересной информацией.
Шпионская деятельность закипела, всех мелких предателей выявляли и сажали, меняя их на более осведомленных, что приносило неимоверную материальную выгоду, теперь уже, подполковнику госбезопасности. И вот однажды ему от Стива поступило весьма интригующее предложение:
— Послушай, Жан, мы давно знаем друг друга, знаем, чего хотим от этой жизни и не забиваем себе голову всякой сентиментальной чушью. Одному моему хорошему знакомому нужен свой человек в вашем регионе. Я могу устроить встречу, уверен, его предложение тебя заинтересует. Он тебе сам все расскажет, ты только не удивляйся и не пугайся. Хотя, я не думаю, что тебе свойственна девичья впечатлительность.
* * *
В небольшой комнате с зашторенными окнами сидел лысый субъект с бледно-серым круглым лицом и большими глазами. Полумрак и тишина добавляли немного таинственности этой мизансцене.
«Китаец…» — подумал Федоров.
— Нет, не китаец, я вообще не отсюда, — неожиданно ответил лысый.
Глаза, постепенно привыкнув к полумраку, стали различать более мелкие детали увиденного, подобно тому, как постепенно появляется изображение на листе фотобумаги, брошенной в проявитель. И тут-то, наконец, Евгений Тимофеевич совершенно четко осознал, что перед ним сидит не человек. Розыгрыш он сразу исключил, Стиву это было совершенно не
