— А нечего на ликер налегать, — прямо сказала дама. — Ну-ка поглядите на меня. Какая у вас белая кожа, и какие круги под глазами! Болеете?
— Нет, просто устала.
— А волосы черные, как мрак. Красите?
— Нет.
— А надо бы, мужчины любят девушек посветлее. Ваша наружность уж очень зловещая, вы прямо как из гроба со своей бледностью и чернотой. Хотя в гроб людей нарядными кладут, а вы одеты очень скромно.
— Эньора находилась в стесненных обстоятельствах, — выручил меня Брадо.
— В этих самых обстоятельствах находятся многие мои подопечные. Я сваха, если хотите знать, — с вызовом сказала Бонфилия, и поглядела при этом на свою жертву, Мариана. Снова обратив свой взор на меня, дама продолжила: — Значит, вы теперь под опекой нашего эньора. Это хорошо. Это упростит задачу.
— Какую задачу? — поинтересовалась я.
— По поиску мужа, конечно же. Вас непременно надо выдать замуж, это непростительно – в вашем возрасте ходить в девицах.
— Эньора Брума молода, — тактично проговорил Гелл и сделал мне знак, чтобы я не ляпнула о своем «почтенном» настоящем возрасте.
— Да, разумеется, так и скажем, — согласилась Бонфилия. — К слову о фамилии. Я в этих краях единственная знаменитая Брума и желаю и далее таковой оставаться. Вы понимаете, о чем я, Валерия?
— Да, конечно. Мне срочно нужно замуж, — отозвалась я.
— Вот именно – срочно, — выделила сводница. — Я-то, знаете ли, поглазастее многих… В вашем возрасте уместно быть вдовой, но никак не девицей.
— Вдова? — заинтересовался вдруг Мариан, который, оказывается, прислушивался к нашему разговору. — Так это и есть ваша тайна, эньора Валерия? Вы прикончили своего мужа и сбежали в империю?
— Мариан! — шикнула на него Кинзия, а сама так и стрельнула в меня любопытным взглядом.
— Эньора никого не убивала, — угрожающим тоном произнес Брадо Гелл, словно приказывая всем поверить в это, но его слова возымели противоположный эффект и на меня все воззрились именно как на убийцу. Моя «зловещая» наружность раз вписалась в образ…
— Не убивала, конечно! — фыркнула Бонфилия. — Хотя, при должном усердии, и убийцу можно выдать замуж.
— Вижу, вы свое дело любите, — мрачно протянула я.
— Я этим живу, дорогуша! И вас я пристрою непременно, — сказала дама, склоняя голову, чтобы получше меня рассмотреть. — Краски внешности у вас неудачные, но все остальное ничего. Нос прямой, глаза большие, рот аккуратный...
— Зубы еще проверьте, — посоветовал Мариан.
— И проверю! Но ведь в этом нет необходимости, так, милочка? Зубы у вас все на месте? А то знаете, как бывает: с виду создание прелестное, а как откроет рот – одно гнилье!
— Ужас, — отреагировала я и начала пихать в себя еще один гриб, однако сваха намека не поняла и продолжила наседать.
— Высокому искусству обучены? Петь, музицировать, танцевать умеете? И почему вы горбитесь?
Я посмотрела на эньора Гелла, безмолвно прося о помощи, и он помог, сказав:
— Госпожа Брума, мужа для Валерии я намерен найти сам. Это должен быть особый человек.
— Так я и найду особого!
— Не сомневаюсь в вас, но все же личным счастьем Валерии я займусь сам.
— Удивительно, как чутки вы стали, эньор, — усмехнулся Мариан. — Раньше личное счастье подданных вас не особенно интересовало.
— Особые обстоятельства требуют особых решений.
Кинзии надоело слушать нас, и она намеренно сместила акцент на Гемму:
— Дорогая, — медово пропела женщина, — тебе понравился наш подарок к семнадцатилетию?
— Очень, — ответила девушка. — Шкатулка невероятно красивая. Это просто произведение искусства.
— Ах, дитя, ты и сама произведение искусства, — умилилась Бонфилия, поглядев на свою подопечную. — С этим невозможно поспорить, да, эньор Сизер?
— Да, — ответил тот.
— Вы очень добры, — проговорила застенчиво Гемма, но ее серые глаза так и вспыхнули радостью.
Красивая девушка – светлокожая, беленькая, тоненькая, безупречная в сиянии своей юности. Она оказалась старше, чем я думала, и хорошо, потому что пятнадцатилетней девочке рано замуж, да и семнадцатилетней, как мне кажется, тоже, но все же эти два года многое меняют.
Только вот что странно – мужчины не особенно любуются этим юным созданием, это мы, женщины, отдаем ей должное и беспрекословно признаем ее чудесность. Мариан же угрюмо смотрит в тарелку, а Брадо – на бокал.
Волнистая темная прядь упала ему на лоб, свет и тень высветили в чеканном лице лучшее, убавили года, и я увидела не мужчину на двадцать лет старше, а просто –мужчину, притягательного до мурашек. Он поймал мой взгляд – в который раз за вечер – и мое сердце забилось быстрее.
Как же меня угораздило так нелепо и не вовремя влюбиться?
Как я и предполагала, ужин дался мне тяжело и вымотал. Я чувствовала себя обманщицей, сидя за столом с этими людьми, и потому переборщила с двумя вещами: вином и поглядыванием на Брадо Гелла. Естественно, он это заметил и перед тем, как покинуть столовую, чтобы проводить гостий, велел мне подождать его в гостиной; туда меня проводил кто-то из слуг. Я устроилась в уже знакомом кресле перед камином и стала смотреть на огонь.
Что Гелл скажет мне? Напомнит, что я личность подозрительная и должна вести себя осторожнее? Припугнет? Строго отчитает за неподобающее поведение?
Послышались мягкие шаги. Я поспешно встала, развернулась, но это был не Брадо Гелл.
— Дайте угадаю, эньора, — насмешливо протянул Мариан, оглядывая меня, — «стесненные обстоятельства» – это беременность?
— Не угадали.
— Правильно, скрывайте, а то замуж не возьмут. С другой стороны, если уж сам Хозяин туманов взялся устраивать вашу судьбу, то лопух точно найдется.
— Вы о чем?
— Дурочкой не притворяйтесь, — резко сказал мужчина, и шагнул вперед. Практически нависнув надо мной, он взял меня за подбородок; возмущенная, я отстранилась. — А я все гадал, какой же вкус у Брадо… Оказывается, ему нравятся белокожие брюнетки.
— Что вы такое несете? — выдохнула я, хотя отлично поняла, зачем Сизер ко мне подошел и что имеет в виду.
И он понял, что я все отлично осознаю.
— В ваших же интересах убраться отсюда как можно скорее. Не хватало еще, чтобы какая-то вертихвостка жила под носом у моей сестры. Найдите повод уехать. Если надо, я дам денег, если надо, найду даже дурака, чтобы вас содержал. Лишь бы вы оказались как можно дальше.
— К вашему сведению, я не хотела сюда приезжать, и никакого желания оставаться здесь дальше я не имею. Так что идите и высказывайте это все эньору Геллу.
