— Думаю, госпоже Грумель все еще нездоровится, — покачала головой я. — Так что сегодня вам точно придется ночевать здесь. А возможно, и не только сегодня.
Глория ахнула, испуганно прижав руки к груди.
— Ну что вы так испугались? — постаралась улыбнуться я, обругав свои глупые скачки по комнате, перепугавшие молодую женщину. — Нет здесь никаких призраков. Мне просто померещилось.
— Призраки… Дело не в призраках, — стискивая пальцы так, что побелели костяшки, едва слышно пробормотала Глория.
— А в чем же? — нахмурилась я.
— Нет, ни в чем, — повысила голос она. — Все хорошо. Раз я нужна его величеству, то останусь здесь.
— Погодите, Глория, — покачала головой я, испытующе глядя на нее. — Минуту назад перспектива остаться здесь на ночь испугала вас до икоты. И я хочу знать, в чем причина.
— Нет никаких причин, леди ла Рум, — присела в реверансе кормилица. — Просто это оказалось очень неожиданно. Такая честь…
— Глория, давайте начистоту, — постаралась скрыть раздражение я. — Что…
Громкий стук в дверь прервал меня на полуслове. «Кто бы там ни был, пошлю к проклятым богам!» — чертыхнулась я.
На пороге появился слуга в темной ливрее, едва тронутой серебром.
— Леди ла Рум, герцог ла Вейн просит вас разделить с ним ужин! — официально возвестил он.
— Сожалею, но это невозможно, — так же официально отозвалась я. — Я порядочная женщина и блюду свою репутацию! Кроме того, мои обязанности не позволяют мне покидать спальню его величества так надолго.
Я понимала, что дразню дракона, так прямо отказывая главе тайной стражи.
Но спонтанно выбранную роль надо было играть до конца. Кто знает, какие глаза и уши есть у принцессы на этом этаже. Но кроме того была и другая причина: злость. Меня раздражало все вокруг. Чем внимательнее я присматривалась к окружающему, тем больше ядовитых пауков замечала. И уберечь маленькое голубоглазое чудо от них от всех — задача не из легких. А герцог ла Вейн, который на словах преследовал ту же цель, сунул меня сюда, не удосужившись хотя бы в общих чертах обрисовать ситуацию. Это внушало не самые приятные подозрения.
Лакей оказался на удивление вышколенным. Выслушав мою отповедь, он поклонился и молча вышел за дверь. Временно выбросив герцога с его странными играми из головы, я снова повернулась к кормилице.
— Итак, Глория. Почему вы не хотите оставаться здесь на ночь?
ГЛАВА 14
— Кто вам сказал, что не хочу? — окончательно испугалась кормилица. — Я хочу. Даже очень! Это же такая честь. Для его величества…
— Глория, — чуть строже проговорила я.
Этого хватило, чтобы молодая женщина нервно вздрогнула и расплакалась. Мысленно выругавшись, я прикинула, сколько чистых платьев у меня еще осталось, и нацепила на физиономию маску доброй подруги.
Через полчаса я знала все ее тайны. И, к моему облегчению, ничего слишком таинственного в них не было. Всего лишь молодая вдова, благодаря непредусмотрительному супругу оказавшаяся в сложной ситуации.
Глория выросла в приюте для благородных девиц. Проще говоря, в пристанище для тех, у кого кроме имени не осталось ровным счетом ничего. Разумеется, такая невеста не понравилась родственникам молодого офицера. Но тот топнул ногой и решил по-своему. Отец лишил смутьяна содержания, а заодно и наследства. Пару это не смутило. Офицерского жалования вполне хватало на их скромные нужды. Родился ребенок, а через месяц молодого отца не стало. Взбесившаяся лошадь, неудачное падение, и Глория осталась одна с младенцем на руках.
Самое неприятное, что погибший не успел еще отслужить пять лет, и по закону пенсион его вдове не полагался. Наступив на горло собственной гордости, она обратилась за помощью к родственникам покойного мужа. Но понимания не встретила. «Вы не интересовались моим мнением о вашей свадьбе, — отрезал свекор. — А теперь я не интересуюсь вашей жизнью».
История наверняка закончилась бы крайне печально, но тут понадобились кормилицы новорожденному принцу, и герцог ла Вейн вспомнил о вдове своего офицера. Для Глории это был шанс на спасение: главная кормилица у принца уже была, а ей предстояло жить с сыном при дворе на случай непредвиденных обстоятельств. Поначалу она боялась, что, случись в ней нужда, ее собственный сын окажется в приюте и там умрет. Но дни шли, о молодой вдове никто не вспоминал, и она успокоилась. И тут я затребовала ее в королевские покои, да еще и отпускать не спешу.
Я похлопывала несчастную по спине, стоически снося поток слез и причитаний, и мысленно решала очередную возникшую проблему. Если Глория будет бояться за собственного ребенка, о ее надежности можно будет забыть. Как она однажды плюнула на собственную гордость, так же плюнет и на верность, лишь бы сохранить жизнь сыну. И в то же время заменить ее было некем. Да и кто смог бы предсказать, не окажется ли замена в разы хуже не только наивной и мягкой Глории, но и недоброй памяти Грумель.
«Чертов ла Вейн! — злилась я. — Дай ей уверенность, что служба королю равна благу ее ребенка, и она горы свернет! Неужели нельзя было позаботиться о такой ерунде? Вот что мне теперь делать? Разве что… Разве что позаботится об этом самой?»
Идея осенила меня внезапно, заставив улыбнуться уже вполне искренне.
— Ну, хватит, Глория, — я похлопала рыдающую женщину по спине. — Я слышала, что от нервов молоко может стать горьким.
— Глупости, — всхлипнула та. — Вот пропасть, да, может.
— Ну и кому от этого станет легче? — закатила глаза я. — Его величеству, конечно, найдут другую кормилицу. А вашему сыну?
Вопреки моим надеждам, от испуга Глория разрыдалась еще сильнее, некрасиво шмыгая носом и вздрагивая. «Прощай, платье», — мелькнула в голове глупая мысль, и я со вздохом принялась успокаивать кормилицу. К моему удивлению, лучше всего подействовали невнятное бормотание и неопределенные обещания что-нибудь придумать. Наконец поток слез иссяк.
— Ну вот, молодец, — устало проворчала я. — Теперь подите займитесь своим сыном и возвращайтесь сюда. Ночью я вас снова отпущу на часок. Там есть кому за ним присмотреть в ваше отсутствие?
— Есть, — отозвалась Глория, и карие глаза снова наполнились слезами.
— Стоп! Стоп! Только не надо плакать! — перепугалась я. — Что опять не так?
С грехом пополам я выяснила, что служанке тоже надо платить, а почти все свое жалование женщина отдает за карточные долги покойного мужа.
— Я и не знала, что он играл! — сокрушалась она. — И когда только успевал? На службе у них это не дозволялось, а в любую свободную минуту он домой бежал…
Я заподозрила, что покойный бы тоже сильно удивился, узнав не только о карточных долгах, но и о своем умении играть в карты. Но разбираться с этим сейчас мне было недосуг. Я всучила Глории несколько монет из собственного кармана, выслушала длинные заверения, что она обязательно вернет все до грошика в начале месяца, и выпроводила из комнаты.
