сне мышцы на лице Сони слегка подрагивали. Дышала мать глубоко и ровно. Девушка поднесла ладонь к ее носу. От теплого воздуха на коже оставалась испарина.
Алиса вспомнила о газете. О датах.
«Откуда мне знать? Меня там не было».
Она пошла обратно, к себе, словно чувствуя лес возле дома. Он поднимался стеной, черный, сильный. Алиса вспомнила вид, открывавшийся из окна их городской квартиры. Нескончаемый поток машин и людей.
Звук позади заставил ее обернуться. Слабый стук, похожий на шаги.
Она заглянула в прихожую. Свет из ее комнаты падал на ковер, на перила, на приоткрытую дверь в комнату Сони. Она слышала мамино дыхание. И ничего больше.
Алиса разжала пальцы и отпустила дверную ручку. Окно над письменным столом. Черная стена леса. И внезапно — свет среди деревьев. Яркий квадрат. Через несколько секунд он исчез. Алиса подождала еще немного, однако свет больше не загорался.
Соня уже завела двигатель и собралась уезжать. Алиса постучалась в стекло.
— Ты вроде со мной не планировала, — удивилась Соня.
— Я передумала.
Алиса посмотрела вверх — на дом, на окно своей комнаты, выходящее во двор. Окно, похожее на черную дыру, на глаз.
— В доме есть крысы? — спросила она.
— Вряд ли. Разве только мыши или полевки. А ты почему спрашиваешь?
— Я слышала какие-то звуки.
Алиса туго затянула ремень безопасности. В ста метрах от дома с правой стороны прямо в лес уходила узкая дорога. Две колеи и полоса травы по колено посередине.
— Там еще один дом?
— Сарай, — сказала Соня, — рыбацкий сарай.
Радио было включено, но работало тихо. Алиса прибавила громкость. Музыка. Эрик Сати, Гноси-енна № 1. Сжимая регулятор громкости, Алиса замерла, но потом опустила руку. Мягкие, точно мечтательные, звуки фортепиано. Она откинулась на сиденье. За окном зеленой бесконечностью проплывал лес. Километр за километром, без остановки.
Около бензоколонки стоял серый джип, на дверцу со стороны водителя облокотилась полная женщина в кепке. Не обращая внимания на запрещающий знак, она курила. Когда Соня с Алисой свернули на парковку возле продуктового магазина, она без стеснения уставилась на них. Мать вышла и остановилась, придерживая дверцу.
— Ты идешь?
— Я тут подожду.
Алиса повернулась к зеркалу заднего вида. Женщина сделала последнюю затяжку и затушила окурок об асфальт. Затем она уехала, а девушка посмотрела в сторону магазина, вышла из машины и направилась к церкви, на первый взгляд закрытой. Неожиданно дверь отворилась.
Внутри был полумрак. Приглушенный свет проникал сюда лишь через узкое оконце. Пустые ряды скамеек. Над алтарем — облупившийся, выцветший Христос, глядящий вниз. Алиса посмотрела вверх, на кафедру, на блестящие трубы органа — труба к трубе, металлические ровные стволы. Она пошла к нему, вверх по лестнице. Ее шаги эхом отскакивали от каменных стен. Кнопки со странными символами. Она нажала на них. Одна, другая. Внезапное слабое, словно вздох, сопротивление. Прислушайся, Алиса. Слышишь разницу?
Она ждала таких моментов, тишины, возникавшей, когда все расходились. Прихожане, хористы в длинных голубых одеяниях. Если Алиса сидела наверху, на кафедре, он поворачивался к ней. Для него уже ничего не существовало, кроме нее. «Рай есть, — сказал однажды отец. — Он в человеческих голосах. В контрастах, в гармонии, в диссонансе. Но все должно быть совершенно. Звучание, тональность, каждая партия, каждый отдельный голос. Я знаю, что он там есть. Я знаю, что его можно достичь».
Алиса спустилась с кафедры и прошла в заднюю часть церкви. Там был низкий стол, на котором стояла коробка с мелками. Дверь с правой стороны оказалась приоткрыта, и сквозь щель виднелась круто уходящая наверх лестница. Оттуда слегка тянуло сквозняком. Алиса отворила дверь и поставила ногу на лестницу. Та дугой стремилась ввысь и исчезала. От стен, от ровных камней шел запах. Запах соленой воды, запах гнили. На каменной стене над одной из ступенек темнело пятно. Стало невозможно дышать. Она прижала руку к груди. Под ребрами и в голове нарастало давление. Воцарилась тишина. Алиса отступила назад, и дверь перед ней закрылась. Она сделала еще шаг. И натолкнулась на стол с мелками.
Звуки вернулись, точно их швырнули в нее. Дыхание, шарканье ног по полу. Голоса.
Она посмотрела в направлении алтаря и увидела мать. Та разговаривала с пожилым седовласым мужчиной со впалыми щеками. Он накрыл руку Сони своей. Краем глаза Алиса заметила еще какое-то движение и поняла, что в дверях, ведущих в ризницу, кто-то стоит. Соня, должно быть, тоже это поняла, потому что повернулась и ненадолго замерла. Затем отдернула руку и двинулась на улицу.
Когда Алиса вышла, Соня стояла возле церкви. Губы поджаты, в руке какой-то листок, которым она нетерпеливо размахивала.
— Вот ты где. А я думала, ты в машине подождешь.
Не дожидаясь ответа, мать направилась к машине. Алиса последовала за ней и залезла на пассажирское сиденье.
— С кем это ты разговаривала?
— Со сторожем. Он дал мне вот это. — Соня протянула приходскую газету, сложенный зеленоватый листок с черно-белой фотографией церкви. Алиса его не взяла, и тогда Соня смяла листок и сунула вниз, в мусорный пакет.
— Он работал здесь тогда? — спросила Алиса. — Сторож?
— Нет, не работал. — Соня взялась за ключ зажигания, но повернула его не сразу. — Тогда был другой.
— Мы кое-что обнаружили, — сказала Соня за завтраком.
Алиса оторвала взгляд от апельсинов, которые мать достала из сетки и положила на блюдо.
— Проект, над которым мы работали всю зиму в экспериментальном аквариуме, — мы, собственно, уже собирались его бросить. Пару месяцев в аквариуме ничего не происходило, но на днях цвет изменился. И запах исчез. Когда я проанализировала образцы отложений, оказалось, что содержание фосфора сильно упало. Прошлой осенью мы поместили туда образцы мертвого грунта. А теперь показатели нормальные. Процентное содержание кислорода восстановилось. Дно оживает.
— Что это за эксперимент? — спросила Алиса.
— Мы вывели новый вид.
— Насекомых, которые разрыхляют дно?
— Нет, это не многощетинковые черви, а другой организм, генно-модифицированный. Который способен забирать и связывать фосфор. Как мидии. Своего рода падальщик. Он поедает мертвых особей своего собственного вида. Это означает, что фосфор не возвращается в воду. Получается замкнутый цикл.
— Вы выпустите их в Балтийское море?
— Нельзя. Пока нельзя. Мы не знаем, как они повлияют на экосистему.
— Но планируете, да?
Соня чуть пожала плечами:
— Это новый вид. Невозможно предсказать, как он себя поведет и насколько быстро будет размножаться. Общая биомасса может стать огромной. И тогда среда полностью изменится. Сначала мы должны провести эксперимент в большем масштабе. Надо проанализировать последствия.
— Ты веришь, что это сработает?
— Да.
— Разве этого недостаточно?
