вроде сосисок, а сверху плавали завитушки, которые изображали пар.
Рисунок всем понравился, особенно когда Савва добавил к бочке тоненькие руки и ноги. Но тут пришел Петя Акулов.
— Ты зачем меня нарисовал? — возмутился он.
— Это не ты.
Все засмеялись.
— Нет я, — сказал Петя и показал на сосиски. — А это что?
Все еще громче засмеялись.
Дело было в том, что Петя каждый день приносил с собой в школу то жареные пельмени, то сосиски, то еще что-нибудь удивительное. На большой перемене он обычно сидел на своей парте, обхватив руками толстый портфель, по одной вытягивал из него какие-нибудь вкусные штуковины, съедал их и ни с кем не делился. Это подрывало Петин авторитет как старосты и укрепляло мнение, что он обжора и жадина.
К тому же, пока Савва спорил с Петей, на доске появилась надпись «Наш начальник Петя Акулов». Тут уж Петя совсем разобиделся и разорался.
Размышляя о списке принимаемых в пионеры, где не оказалось Саввы, друзья подошли к дороге и остановились, пропуская машину.
— Сейчас брызнет, — задумчиво констатировал Савва.
Машина подпрыгнула на кочке и брызнула. Коля отскочил и остался чистым. У Саввы же вся куртка и фуражка покрылись большими каплями грязи. Савва растопырил руки и застыл на месте.
— Сначала с фуражки стряхни, — посоветовал Коля.
Савва осторожно снял фуражку и тряхнул. На этот раз Колене удалось убежать, но зато он кое-что придумал.
— Знаешь что? — сказал он. — Если тебя не примут в пионеры, то и я не буду вступать. Пионервожатая говорила, что на день Конституции тоже будут принимать, вот тогда вместе и вступим.
— Ты что? — испугался Савва. — А если рассердятся и совсем: не примут?
Но в субботу все выяснилось.
Зал был полон. Младшие сидели в первых рядах, старшие за ними. Первый ряд занимали только участники художественной самодеятельности и те, кого должны были наградить.
На сцену вышел директор, открыл торжественный вечер начальных классов и поздравил всех с тридцатилетним юбилеем школы.
За ним выступила завуч. Она долго и интересно рассказывала о школе, например, о том, что в войну половину здания занимал военный госпиталь, что многие из учителей и учеников были на фронте, а директор школы Василий Иванович самый настоящий герой, потому что он два раза ранен и награжден двумя орденами Красной Звезды. По всему выходило, что их школа не простая, а особенная и даже знаменитая. Многие выступали после завуча, но интереснее никто ничего не рассказал…
— А сейчас, — объявила старшая пионервожатая, — нам предстоит приятная процедура.
Тут восемь силачей из четвертого класса вынесли на сцену большой стол, заваленный призами и вымпелами.
— Смотри, — сказал Коля, — Щегол тоже на первом ряду.
— Руки потирает, — сказал Савва, — наверное, больше всех сдал…
— Волнуется, — сказал Коля, — сейчас дадут.
— А самолета-то нет.
— Посмотрим, — ответил Коля.
Ребята отхлопали все ладони, так как награждаемых было много. Сначала на сцену целыми командами выходили спортсмены в белых трусах и майках. Им вручали вымпелы и кубки. Когда они все ушли, два мальчика и одна девочка показали акробатический этюд.
Мальчики встали на середину сцены и взяли руки крест-накрест. Полненькая девочка выбежала из-за занавеса, подпрыгнула, но встать на руки не смогла, потому что руки отодвинулись в сторону.
— Кремляков, Меркурьев, присядьте! — приказал голос невидимого физрука.
Мальчики присели. Девочка снова подпрыгнула, Кремляков и Меркурьев повалились на пол, но, как настоящие спортсмены, тут же вскочили и снова приготовились. Девочка обхватила их за шеи и опять попробовала. Руки опять ушли в сторону. Мальчики хотели опустить ее на пол, но она не сдавалась, упорно стремясь вверх.
— Хватит, — скомандовал тот же голос, — выносите!
Кремляков и Меркурьев покраснели от натуги и понесли девочку со сцены, хотя она продолжала барахтаться…
— Сидорова, прекрати! Куда ты? Надо было хоть раз прорепетировать! — в последний раз донесся голос физрука, и зал. взорвался аплодисментами.
Вечер затянулся, потому что, кроме речей, поздравлений и запланированных номеров, выступали все, кто пожелает.
Танцы, песни, стихотворения — все было. Петя Акулов изобразил медведя. А один мальчик из четвертого класса рассказал стихотворение, которое сам сочинил. Стихотворение было длинное, но особенно запомнились строки:
Мне приснилось, я мчусь на коне,
Сердце бьется свободно в спине…
— Это он для рифмы, — сказал Коля.
— А вообще-то правильно, — сказал Савва, — оно и в спине бьется, только нужно с другой стороны посмотреть.
— На сцену приглашаются Коля Максимов, Савва Марков и Слава Топоров — все из третьего «Б», — неожиданно объявила старшая пионервожатая.
Друзья даже подпрыгнули на своих местах и вопросительно посмотрели на Веру Федоровну.
— Раз зовут — идите, — сказала она.
Оказалось, всех троих наградили книжками: «За активную работу на пришкольном участке», как сказала старшая пионервожатая.
— Эти ребята, — добавила она, вручая подарки, — молодцы! Весной по собственной инициативе они помогли нашему ботанику Емельяну Даниловичу привести в порядок пришкольный участок. Все они к празднику будут приняты в пионеры.
— А меня тоже примут? — спросил Савва, когда пионервожатая трясла ему руку.
— Безусловно, — сказала она, — просто Петя Акулов пропустил в списке твою фамилию…
А с Генкой Щегольковым, как всегда, вышла история. За луч-шую работу по сбору металлолома наградили вовсе не мальчиков, а двух маленьких девочек из второго класса, и вовсе не самолетом — а двумя большими куклами. Генка и некоторые другие были недовольны.
— Оля и Ира не только собрали по пять килограммов металлолома, но и помогли погрузить его на машину, — сказала старшая пионервожатая, — а некоторые мальчики — я не буду говорить фамилии — хоть и собрали больше, позорно удрали со двора школы, когда их попросили помочь. Выходит, девочки оказались настоящими хозяйками, которые болеют за дела школы, а кое-кто только стремился к получению приза. Правильно я говорю?
— Правильно! — закричали все и захлопали.
— Не правильно! — буркнул Генка на весь зал.
— Щегольков, а ты вообще не бурчи, — сказала пионервожатая.
— Буду! — сердито сказал Генка. — Все равно я больше всех собрал!
— Знаешь, Щегольков, я не хотела об этом говорить, — сказала пионервожатая, — но ты сдал такой металлолом, за которым пришли из вашего домоуправления. Нам пришлось краснеть за тебя и все вернуть. Разве можно сдавать в металлолом крышки от колодцев и новые трубы?
Зал загудел, Щегол вскочил и побежал к выходу.
Савва удивленно хлопнул себя по лбу.
— А я думаю, — сказал он, — почему на него слесарь дядя Степа ругался? Поймаю, говорит, вашего Щегла — уши оторву!
— Значит, еще не поймал, — сказал Коля.
На этом юбилейный вечер закончился.
«Я вас когда-то разбудил…»
Савва
