в диалог Яков.
Я повернулась к своему… сожителю, готовясь решительно ответить, но вспомнила, что меня ждет сын. Который может все это слышать…
Сцепив зубы, прошла обратно в гостиную, протянула Роме стакан с водой и попросила:
- Сынок, ты поиграй еще на планшете у себя в комнате, ладно? Нам с папой надо поговорить.
Он бросил любопытный взгляд на Олесю, так и застывшую с книгой в руках, но, словно осознав, что ему сейчас все равно ничего не скажут, только плечами пожал и сказал:
- Ладно.
У двери на кухню я столкнулась с Ингой, которая оттуда выходила с явным намерением отправиться туда, куда и собиралась - в ванную комнату. Можно, было, конечно, учинить скандал по этому поводу, но пугать детей не хотелось. Да и сил осталось уже не так много.
И, тем не менее, когда мы с Яковом остались на кухне наедине, я не преминула поинтересоваться:
- Ну и как давно мое слово в этом доме ничего не значит?
Он сжал челюсти, словно мысленно взвешивал ответ или просто пытался сдержать злость, после чего заметил:
- Это и мой дом тоже, Карина.
- Поэтому сюда может заявляться кто попало? И мыться в нашей ванне?
- Они - не кто попало…
Ожидаемые, предсказуемые слова, но меня ими будто ударило.
- Что ты хотел сказать? - поинтересовалась я холодно, сделав перед этим несколько вдохов и вдохов, чтобы унять поселившуюся в груди боль, и желая поскорее покончить с неопределенностью.
- Инге и Олесе негде жить. Поэтому они пока что останутся с нами…
Этого услышать я уж точно не ожидала. Не стесняясь в выражениях, отреагировала:
- Ты в своем уме? В моем доме не будет посторонних!
На его лице снова заиграли желваки. Он сухо обозначил:
- Как я уже сказал, это и моя квартира тоже. Да, ты дала денег на первый взнос, но я выплачивал ипотеку… и практически уже выплатил. Не забывай об этом.
Наверно, я впервые в жизни слышала, чтобы Яков говорил таким тоном. Во всяком случае, со мной. И это больно ранило, словно указывая мне на то, какое место в его жизни я на самом деле занимала…
Точнее, стала занимать, как только явилась эта Инга.
Едва владея собой, я, старательно чеканя каждое слово, произнесла:
- Если им негде жить, а тебе больше всех надо - отвези их в отель. Сними им квартиру. Да что угодно сделай, но не оставляй здесь!
Чувствуя, что близка к срыву, я снова жадно глотнула воздуха и добавила:
- Да как ты себе вообще это представляешь? И кто будет объяснять сыну всю эту твою Санта-Барбару? Ты? Вперед!
Он помолчал несколько секунд и в итоге решительным, жестким тоном заявил:
- Моя дочь не будет мотаться по гостиницам.
Я мигом вскипела:
- Ну надо же, твоя дочь! А на твоего сына тебе плевать?! Да ты видишь вообще эту девочку впервые в жизни! Или нет?..
- Это неважно, - отрезал Яков. - Я все решил.
Я посмотрела на него с презрением, с отвращением выплюнула:
- Смени-ка тон, дорогуша. Таким приказным тоном будешь со своей законной говорить. А я тебе, как мы выяснили, вообще никто. Так что не смей повышать на меня голос!
Наши взгляды схлестнулись: его каменный и мой, полный гнева и нескрываемой обиды. Мы оба при этом тяжело дышали, словно два быка, сцепившихся не на жизнь, а на смерть.
Наконец я произнесла:
- Если они тут останутся - уйдем мы с Ромой. Выбирай.
Показалось, что он заколебался, но, словно посчитав, что я несерьезно, ответил:
- Они останутся.
- Прекрасно.
Я сделала рывок к выходу, но рука Якова успела перехватить мое запястье.
- Карин, не устраивай сейчас сцен. Мы все устали, нужно пока просто потерпеть, а потом во всем разберемся…
- Я вижу, как ты разбираешься, - ответила, не скрывая омерзения, которое он в этот момент вызывал. - Но в одном ты прав: сцен я устраивать не буду. Потому что для меня, в отличие от тебя, важно душевное состояние моего сына.
Выдернув запястье из его захвата, я, ступая быстро и гневно, направилась к комнате сына…
Глава 17
- Мам, ты что делаешь?
Испуганный голос сына меня словно из транса вывел. Я вздрогнула, растерянно огляделась по сторонам… посмотрела на вещи Ромы в своих руках, которые нервно и беспорядочно кидала в его же чемоданчик…
Сколько я вот так уже стояла, едва соображая, что делаю? И что успел увидеть и услышать сын, который смотрел на меня сейчас так, будто с трудом узнавал?
Я аккуратно уложила его брюки в чемодан, выпрямилась и машинально провела дрожащими, влажно-холодными руками по бедрам - то ли желая оттереть липкую влагу, то ли разглаживая несуществующие складки на джинсах…
- Мы что, все-таки в Турцию едем? - вдруг радостно встрепенулся сын, так и не дождавшись от меня ответа.
- Нет… не едем… в Турцию, - выдохнула, пытаясь прийти в себя.
Найти себя в этой изменившейся до неузнаваемости реальности.
Все то время, что прошло с момента появления Инги и Олеси у меня на пороге, стойкость во мне поддерживали бушующие внутри злость и обида. Они помогали держать удар, давать отпор… но сейчас, когда ни Инги, ни предателя-мужа, который мужем мне и вовсе не являлся, рядом не было, меня словно покинули последние силы. А все дурное, что случилось - навалилось одним махом, душа и придавливая к земле…
- А куда мы тогда? - нахмурился Рома, требовательно дергая меня за рукав. - И что вообще происходит…
Я понимала растерянность и недоумение сына. Но как объяснить ему все, какими словами и почему вообще это должна была делать я, а не тот, кто все заварил - не знала…
И действительно, куда же мы? Конечно, у меня были родители. И не имелось никаких сомнений в том, что они нас примут. Но…
На ум пришло сразу два огромных «но».
Первое - жить с ними было просто невозможно. И я, и сын довольно скоро просто сойдем с ума от этих бесконечных ссор и выяснения отношений со взаимными нескончаемыми претензиями, которые они старательно, как старый хлам, копили годами и радостно вываливали на головы друг друга и уши тех, кто имел несчастье находиться рядом.
Конечно, первое время - если повезет, то даже целую неделю - они, возможно, и продержатся в
