От неожиданно возникшей мысли, что поразила в самое сердце, аж дыхание перехватило. А не надумает ли эта бесстыжая Марица увязаться за ними? Что ей, если в деревне она чужая? Да и у них с Ладимиром на двоих дорога не вечная. Доведет ее до Гранда, как обещал, а там дальше – с молодой женой. С таким-то парнем любая девка рада будет дорожные напасти разделить. Тем более, что ночами, под жарким южным небом, все сторицей окупится.
Неприятная мысль так больно зацепила ее, что Доната слишком поздно заметила, с какой усмешкой на нее смотрела девушка, что перебирала во дворе сладкие грибы. Отрезала ножом стебли, а белые шляпки складывала в плетеную корзинку.
– Чего уставилась?
Девушка прыснула, и от смеха веснушчатый нос покраснел. Руки ее не останавливались ни на мгновенье. В одну сторону сыпались отборные грибы, в другую – отходы и мусор.
– Интересно, потому и уставилась.
– Понятно. Знаешь, что с любопытными случается?
– Я-то знаю. А звать-то тебя как, сестра?
– Меня? – переспросила Доната, пытаясь вспомнить имя, которым наградил ее Ладимир. И вспомнила, не дожидаясь переспроса. – Арина.
– Ага. А меня – Кира. А ты, Арина, мальчик или девочка? – и с удовольствием проследила за вытянувшимся от удивления лицом Донаты. – Мы с девчонками поспорили. Я говорю – девка это, а Красава говорит – парень. У девок, говорит, не бывает синяков под глазами. Я, говорит, сколько живу, никогда синяков на лице не было. А у этой есть. Значит, не сестра она этого красавца, а брат. Только девкой зачем-то прикидывается. Вот и поспорили мы с ней. Да не просто так, а на серебрянку. А я – глазастая, разглядела…
– Ты, глазастая, – перебила ее Доната, – гляди что в корзину кладешь! Отравить всех захотела? Это жене сладкий гриб – это же горчак!
Девица уставилась на очищенные грибы и вынула оттуда похожий на сладкий гриб горчак. Похожий, но если присмотреться, у самой шляпки ободок синеватый заметить можно. Если добавить его в пищу – неделю в горячке пролежишь, ни есть, ни пить не сможешь. А если, как бывает, для сладких блюд и не варят их, а всего лишь смешивают с соком ягодным – и вовсе с белым светом распрощаться можно.
– И правда, – девица потерянно крутила в руках горчак. – Как я могла его пропустить? В жизни такого не было, чтобы я сладкий гриб с горчаком спутала. Вот беда была бы…
Позже, дождавшись, пока Доната уединится у бочки с водой за занавеской, Кира украдкой заглянула туда.
– Ага! Девка ты, девка! Я выиграла! – весело крикнула она, заставив Донату сердито прикрыть грудь рукой.
Но и Доната не осталась в долгу. Когда мокрая после купания, дыша праведным гневом, она вышла из-за занавески, Кира, величаво покачивая бедрами, несла полную миску грибов. На лавке, где она только что сидела, сиротливо лежал острый нож, оставленный без присмотра.
Доната взвесила в руке нож, чутко определив его тяжесть. Потом проводила глазами стройную фигуру Киры, терпеливо дождалась, пока она поднимется на крыльцо и откроет дверь, ведущую на кухню.
– Нож без присмотра разве можно оставлять? – мстительно крикнула она и подтвердила свои слова, метнув тяжелое лезвие. Блеснув в лучах закатного Гелиона, отточенный нож наполовину вошел в дверной косяк. Задрожал, словно порываясь пробраться дальше. Вошел на безопасном от Киры расстоянии – вытянутой рукой легко можно достать, но та опешила и долго стояла, уставившись на торчащую из дверного косяка рукоять.
Неизвестно, как прошло и чем закончилось свидание Ладимира с Марицей, но сидел он за столом мрачнее тучи.
Хозяин расщедрился и заставил стол всевозможными яствами. На столе красовалась речная рыба – ушан, фаршированная острыми травами. Доната не любила рыбу, но не воздать должное искусству повара, в данном случае кухарки – дородной тетки, которая время от времени показывалась в дверях, ведущих на кухню – не смогла. Рыба оказалась вкусной, острой, так что горело во рту, и сочной. Кроме того, в маленькой сковородке, горделиво стоящей посреди стола, скворчали куски свинины, щедро сдобренной кислым яблочным соком. Не говоря уже о пучках свежей зелени, молодом картофеле, от души посыпанном укропом, и, конечно, кувшине с виноградным вином.
Самого хозяина не было видно. Его место за стойкой занял Гурьян – высокий плечистый парень, всего лет на пять старше Ладимира, как выяснилось из разговора с Кирой, прислуживающей им за столом. Она отошла от вечернего происшествия, но памятуя о нем, старалась держаться подальше.
Марицы нигде не было видно. И Доната, отправляя в рот кусок за куском, трижды хотела поинтересоваться у Ладимира, не убил ли он бесстыжую девку после теплой встречи у реки? Но трижды откладывала вопрос, стоило столкнуться взглядом с угрюмым, полным невысказанной обиды взглядом Ладимира. Решив про себя, что «занятие любовью» далеко не такая однозначная штучка, как представлялось в начале, Доната выбросила из головы ехидные домыслы.
Народу, действительно, оказалось много. Как только стемнело, в «культурное заведение» стали заходить местные жители, и скоро яблоку некуда было упасть. Поначалу приглушенные голоса, постепенно разогретые винными парами, слились в нестройный хор двух с лишним десятков глоток. Тут были в основном крестьяне, отдыхающие после праведных трудов, кузнец с сыном, двое проезжих мужчин, остановившихся на ночлег тут же, на постоялом дворе.
За соседним столом, перекрикивая друг друга, общалась группа молодых людей. По шумным возгласам Доната вскоре сделала вывод, что у одного из них – белобрысого и усатого – грядет помолвка. Он с такой любовью описывал достоинства будущей избранницы, что Доната всерьез забеспокоилась: такой ангел может заинтересовать кого угодно. Даже Ладимира.
Ладимир молчал. За все время ужина он не сказал ни слова. Смотрел, как она ловко расправляется с ложкой и ножом, отделяя куски свинины, одобрительно хмыкал и молчал. Даже вино, которое он кружку за кружкой отправлял в рот, не настроило на веселый лад.
Женщин в столовом зале не было, кроме Донаты и Киры, которой и доставалось все внимание. Она весело порхала между столиками, обнося посетителей заказанными блюдами, с шутками и прибаутками избавляясь от особо назойливых. Время от времени она останавливала на Ладимире взгляд, полный задумчивой надежды, но тот на него не отвечал.
Доната от вина отказалась. Она помнила, как это бывает: сначала вроде бы вкусно, а после кружится голова и трудно дышать. Зато яблочный квас, которого она выпила целый кувшин, был совершенно домашним.
Настроение Ладимира постепенно нашло отклик и в ее душе.
– Понравилось? – Доната не сразу поняла что вопрос, который задал сын хозяина – Гурьян – относился большей частью к ней.
Она утвердительно кивнула головой, и Гурьян счел это достаточным, чтобы оставить стойку и подойти к их столику.
– Могу присесть? – вежливо поинтересовался он, на этот раз обращаясь к Ладимиру, признавая главенство мужчины в их тесной компании.
