только поспевать за ним, смотря на широкие плечи, обтянутые серой футболкой. Сейчас бы провести по ним ладонями и прижаться щекой к его спине…
– О чем ты думаешь?
– Ммм?
Мы уже вернулись в машину, но я не могу перестать думать о том, что он мне сказал.
– Лиз, все твои эмоции отражаются на лице. Я буквально вижу, как вертятся там шестеренки, – Матвей с усмешкой касается указательным пальцем моего виска, – так о чем ты думаешь?
– Эх, не стать мне игроком в покер, – натянуто улыбаюсь я, но вижу, что он всё ещё ждет ответа, – меня беспокоит твой ответ. Ты солгал?
– Отнюдь, – он заводит машину и выруливает обратно на дорогу.
– Это в каком-то плохом смысле? – осторожно уточняю я.
– То есть ты думаешь, что всё, чего хотят люди, обязательно должно быть плохо? – улыбается Матвей.
– Ну не всё, но…
– Лиз, спроси прямо.
– Ты наркотиками занимаешь? – выпаливаю я на одном дыхании.
– Чего? – его лицо вытягивается, а голубые глаза округляются.
Ещё мгновение от пялится на меня, прежде чем громко рассмеяться:
– Ладно, я конечно ждал, что ты обо мне так себе мнения, но это… Не удивительно, что ты меня избегала.
– Но ведь ты сам сказал, – бурчу я, отчего-то всё это дико стыдно, – и я вовсе не избегала тебя, – а это чистейшая правда. Более того, я искала с ним встречи, но это он не появлялся.
– Да? – лукаво улыбается он. – А пару дней назад мне показалось, что ты была не особо рада меня видеть.
Конечно, он намекает на инцидент с пощечиной…
– Прости, – мямлю я, – тогда я была сама не своя. Наверное, это было лишним.
– Наверное? – почти выкрикивает он и тут же начинает смеяться. – Лиза, чтобы ты знала, я тут и за меньшее голову отрывал.
– Хочешь оторвать мне? – с шутливым вызовом уточняю я.
– Нет, – серьезно отвечает он, – с тобой другое.
От этих слов во мне просыпается какая-то невероятная надежда. Я смотрю на его профиль, понимая, что была бы совсем не против, если бы он сейчас просто свернул на обочину и поцеловал меня. Именно этого мне и хотелось.
Но Матвей просто следит за дорогой, даже не поворачиваясь ко мне, поэтому я сама решаю продолжить тему:
– Что со мной «другое»?
– Нуу.. – тянет он. – Ты другая, сначала я даже думал, что запал на тебя, – тут моё сердце уходит в пятки от недоброго предчувствия, – но потом понял, что это скорее… Ну знаешь, мне хочется оберегать тебя, ты как моя младшая сестренка.
Каждое его слово отдается колотой болью в моём сердце.
Сестренка?! Какая нахрен сестренка?!
Господи, только бы не разрыдаться прямо сейчас. А он всё продолжает заколачивать гвозди в крышку нашей френдзоны:
– Да ещё ты теперь с Олегом, так что я окончательно понял, что надо отвалить. Хотя, всё это к лучшему. В отношениях, говорят, я веду себя как козел, – он виновато усмехается, – зато дружить, уверен, умею. Тебе повезло, Лиз, похоже, я единственный в Ласточкино, кто не мечтает гулять с тобой.
От его улыбки у меня сводит мышцы на лице, но прилагаю нечеловеческое усилие, чтобы ответить ему тем же. Скорее всего, выходит кисловато, но Матвей предпочитает это не комментировать.
Как так получилось, что я начала встречаться с Олегом, а не Матвеем? В какой момент произошел этот перелом? Ведь Матвея я встретила раньше. По сути, он был первым кого я увидела в Ласточкино.
Никак не могу понять. То ли мы не вовремя встретили друг друга, то ли более подходящего момента и быть не могло.
– Так что тогда произошло в спальне? Мне показалось, ты была расстроена чем-то?
Нет, он точно решил убить меня сегодня. Я ещё не отошла от осознания, что мне приготовили местечко на скамейке запасных, а он уже стреляет по-новой.
– Ничего, – быстро отвечаю я.
Матвей поворачивается, пару секунд изучая моё лицо, но я выдерживаю его взгляд достойно.
– Лиз, – осторожно произносит он, – я практически уверен, что никто из Ласточкино никогда не причинит тебе зла, – ха-ха, мне бы его уверенность, – но если вдруг… Если хоть…
– Я понимаю, – не хочу, чтобы он говорил ничего такого вслух.
– Да, – Матвей смотрит на меня с облегчением, – ты просто обязана сказать мне.
– Зачем? – искренне удивляюсь я.
– Лиз, ты не поняла еще? Я говорил абсолютно серьезно о том, что мне не наплевать на тебя. Если хоть кто-то тронет пальцем, я все кости переломаю…
– Будем надеяться, что твой героизм не потребуется, – быстро отвечаю я, сбивая его с толку.
Знаю, что это не очень вежливо, но с недавних пор, словам я верю с большим трудом. Да и очень уж хочется уязвить его за эту «сестренку».
Пока Матвей везет меня по дороге Ведьминого тупика, прямиком к дому, я ругаю себя за то, что не хочу расставаться с ним. По факту, я откровенно расстроена, что он не предложил мне проехаться куда-нибудь ещё. Но навязываться, я само собой, не собираюсь.
Возле калитки меня ждет ещё один неприятный сюрприз, – мама стоит прямо возле двери, беседуя с какой-то женщиной. При виде меня на переднем сидении, её брови едва уловимо взлетают вверх.
– Ладно, – неловко бормочу я, отстегивая ремень безопасности, – спасибо, что прокатил.
– Вечером встретимся?
– Что? – надежда рождается во мне так же быстро, как и умирает.
– Ну, как обычно, на школе сегодня встречаемся.
– Это вряд ли, у меня дел полно.
Я вижу по нему, что он хочет спросить или возразить, но передумывает.
Махает мне на прощание рукой и разворачивает автомобиль, вновь от меня удаляясь.
Кривлю какую-то гримасу и проскальзываю мимо мамы, надеясь избежать разговора.
Не прокатывает.
– Ты мне ничего не хочешь сказать? – слышу за спиной её голос.
– Что именно? – останавливаюсь практически возле входа в дом и непроизвольно скрещиваю руки на груди.
– Это ведь Матвей Победоносцев?
– Допустим…
– Я не хочу, чтобы ты с ним общалась.
От такой внезапной атаки я даже усмехаюсь:
– И почему же это?
– О нем и его семье я ничего хорошего не слышала.
Ну разумеется, мама уже настроила себе здесь сеть доносчиц, которые наверняка работают просто идеально. Вообще я уже много раз видела примеры того, что женщина, не занятая делом, превращается в оружие массового поражения.
Наверняка к моей маме они приходили с удовольствием. Мама всегда была гостеприимной хозяйкой, угощающей вкусным кофе и красивыми пирожными. Ей же они приносили желаемое – сплетни.
– Его мать работает в палатке, у нее проблемы с алкоголем, – продолжает мама, ободренная моим молчанием, – оба сына непутевые придурки, без будущего.
– Мама! – возмущаюсь
