Пьер переоделся и присел рядом с Бенжамином на каменные ступеньки, чтобы посмотреть, как уедет Нильс. Нильс был готов к отъезду. Он надел шлем, который был ему великоват, пнул колеса, чтобы проверить, что они достаточно накачаны. Он положил конверт в пластиковую папку и закрепил держателем за сиденьем, папа проверил, что тот держится хорошо. А затем он уехал в открытый мир; сначала ему нужно было заехать на почту, чтобы обеспечить себе будущее, а затем на работу. Бенжамин видел, как он исчез на вершине холма, слышал звук мотора, утонувшего в ветре; он знал, что сейчас чувствует Нильс, потому что сам сейчас ехал вместе с ним по ту сторону дороги, он и сам там бывал, когда родители брали его с собой за покупками. Дорога манила, эта полоска гравия была словно порталом в другое измерение, человек попадал туда и сразу же исчезал, чтобы затем появиться на другой стороне, там, где асфальт, хорошая дорога, населенный пункт, дома по обеим сторонам. Иногда, когда ему становилось очень одиноко, Бенжамину начинало казаться, что там, по ту сторону дороги, и есть настоящая жизнь.
Папа уселся рядом с Бенжамином и Пьером.
– Ну что, мальчики, – сказал он, оглядывая участок. – Погода дерьмо!
Молли поднялась по ступенькам и забралась на колени к Бенжамину. Папа схватил ее, прижал к себе и медленно погладил по голове. Папа решил приручить ее, чтобы она перестала его бояться, завоевать ее своей любовью. Несколько раз в день он ловил ее, чтобы потискать.
– Погладь ее! – велел он Пьеру.
Пьер послушно провел рукой по голове Молли, и Бенжамин увидел, что ее охватил ужас, она замерла, испуганная, напряженная, готовая удрать при малейшей возможности.
– Чем же нам заняться в такую отвратительную погоду? – спросил папа.
– Не знаю, – ответил Бенжамин.
– Может, в лес сходите?
Пьер и Бенжамин не отвечали.
– И Молли с собой возьмите, – сказал папа.
– Она никогда никуда с нами не пойдет, – ответил Пьер.
– Пойдет. Бенжамин ее уговорит.
Папа немного ослабил объятия, и Молли тут же сбежала. Папа выругался, наблюдая, как собака, повизгивая, исчезает в доме. Из темноты сквозь пелену сигаретного дыма гостиной раздался мамин голос, игривый, притворный, она звала собаку: «Яхаду-яхадо!» Молли бросилась туда.
Пьер и Бенжамин надели дождевики и резиновые сапоги и вышли из дома. Они посмотрели на электрические провода, которые тянулись от дома между елями; Бенжамин подумал, что, пока он видит эту черную линию в воздухе, он всегда сможет вернуться. Все еще шел дождь, в лесу было влажно. Они прыгали по скользким камням. Они ушли дальше, чем обычно, миновали заросшую тропинку к дамбе, огромные валуны, утопленные в мохе. И пошли дальше, в чащу.
– Смотри! – сказал Пьер, указывая на маленький холм.
Между высокими деревьями виднелась трансформаторная будка. Маленький домик, окруженный электрическими столбами, словно черными копьями с белыми наконечниками, словно ракетами для фейерверка, направленными в небо. А перед ними стояли две большие конструкции, похожие на башни. Словно стальная паутина, они окружали дом, черные нити отходили от них в три разные стороны.
– Что это такое? – спросил Пьер.
– Отсюда берется электричество, – ответил Бенжамин. Он подошел к домику. – Заглянем внутрь?
Здание и участок рядом с ним окружал высокий забор из сетки-рабицы, на нем висели желтые таблички с красными буквами. Посмотрев наверх, Бенжамин увидел кабели, черными прямыми линиями расчертившие низкое серое небо на фрагменты. Он посмотрел на здание, на его обветшавший фасад: штукатурка осыпалась и мелкими кусками валялась возле дома. Позади дома виднелись два маленьких окошка, из-за чего дом казался жилым. Обойдя здание, они увидели, что дверь распахнута.
– Может, открылась от ветра? – спросил Пьер.
– Не похоже, – ответил Бенжамин. – Дверь взломана.
– Зачем кому-то туда залезать?
– Не знаю.
Бенжамин и Пьер стояли рядышком, просунув руки между решетками забора и пытаясь заглянуть в открытую дверь, но они ничего не видели, только слышали гул электричества внутри, низкий бурчащий звук, не похожий ни на какой другой, почти мистический. Бенжамину казалось, что он слышит лишь его небольшую часть, словно какие-то частоты его слух не воспринимал. И он подумал, что, возможно, так оно и есть, что на самом деле этот звук намного выше; может, это отчаянный дикий крик, и звери в лесу его отлично слышат, вот только для человеческого уха это всего лишь низкий гул. А электрический ток сообщал всем о своем присутствии и предупреждал – не приближайтесь!
Они пошли глубже в лес. Собирали чернику и размазывали ее по лицу, притворяясь, что это кровь, что они тяжело ранены. Они бросали камни в сухие деревья, и каждый раз после попадания лес отзывался пустым странным эхом. Они тыкали веткой в муравейник и смотрели, как сразу же оживала вся эта куча. Они перешли вброд болото, такое глубокое, что вода чуть не залила им сапоги, от воды резина прилипла к ногам. Они нашли экскременты какого-то зверя и сделали то же самое, что обычно делал отец: расковыряли их палкой и огляделись, чтобы понять, куда он пошел. Они заходили все глубже и глубже в лес, и когда Бенжамин посмотрел наверх, чтобы сориентироваться, линии электропередачи над ними не было. Не было нигде. Он вертелся в разные стороны. Со всех сторон картинки были одинаковыми. Один и тот же прохладный лес, одинаковые тяжелые сосны под одинаковым дождливым небом. Он запаниковал.
– Пойдем! – закричал он Пьеру. – Нам нужно возвращаться!
Он побежал и потянул за собой Пьера, услышал свое дыхание, звук ломающихся под ногами веток, он бежал, отыскивая повсюду что-нибудь знакомое. Он остановился, обернулся, медленно убеждаясь, что бежал не туда. Разворот, они помчались в другую сторону, Пьер держался рядом. Бенжамин угодил ногой в болото, сапог заполнился водой, нога сразу же потяжелела, сапог хлюпал, но он продолжал бежать, искал взглядом линии электропередачи, по которым они смогут вернуться домой. Он остановился, переводя дыхание, уперся руками в колени. Пьер подбежал к нему, они стояли, прижавшись лбами друг к другу, и пытались восстановить дыхание. Пьер посмотрел вверх, и Бенжамин увидел, что он покраснел, красные пятна покрыли его шею.
– Мы не знаем, где мы? – спросил Пьер.
– Знаем, – сказал Бенжамин.
– Как нам вернуться домой?
Бенжамин вспомнил, как однажды ходил в лес с папой, и тот сказал, что, если мальчики когда-нибудь потеряются, нужно идти на солнце.
– Тогда ты рано или поздно придешь к озеру.
Он посмотрел на небо, стараясь увидеть точку, что-то светящееся на сером небе, но вокруг были лишь смутные туманные контуры.
Они шли медленно; Бенжамин заметил, что лес стал выше и гуще, или они уменьшились, словно потихоньку врастая в землю. Если бы мох подрос всего на пять сантиметров, они бы утонули в нем. Они сели на большой камень. Темнело и прояснялось – приближались сумерки, и небо расчистилось, верхушки елей ловили последние лучи солнца. Пьер начал плакать, и Бенжамин рассердился на него.
