Дергаюсь и получаю новую вспышку боли. Рустам шипит, велит не дергаться, а я теряю небо, теряю землю. Мир переворачивается с ног на голову.
Я должна была провести с ним ночь.
И в момент полной моей беззащитности он дарит мне новый статус. Статус жены.
— Не хочу быть женой… криминального… дьявола!
Почти выкрикиваю.
А Басманов отпускает меня. Опустошает вмиг и рывком на себя тянет.
Я глухо вскрикиваю, и мы падаем вниз. На большое мягкое одеяло, где он мое тело под себя подгибает, ноги заново разводит и упирается своим органом огромным в мое истерзанное тело.
— Дьявол? Так ты называешь меня в своей красивой головке?
Он усмехается по-доброму. Ложно по-доброму.
Я уже знаю эту улыбку, и она не сулит мне ничего хорошего.
— Женой будешь. Завтра с ЗАГС затащу! — припечатывает грубо.
Он впивается в мои губы. Над нами повис огромный шар… уносящий нас все выше и выше. Я смотрела на яркое небо и задыхалась от мысли, что я стала принадлежать этому мужчине так близко к небу и так далеко от земли.
Он точно сумасшедший.
Ему ничего не страшно. Ему все по зубам.
Второе проникновение давалось мне с меньшей кровью. Подруги говорили, что это не так больно. Что с умелым мужчиной нет боли. Сомневаюсь в том, что Рустам неумелый. Ему просто не ведомы ласки, и боль первого раза ему совсем не знакома. Первый раз не бывает сказочным.
И вот Рустам сделал последний толчок — так глубоко, так дико… что я глухо застонала, вцепившись в его плечи ногтями. Рустам зарычал, кончая. Сжимая меня в своих тисках. У меня в глазах потемнело. Он точно насквозь меня прошиб…
Я услышала лишь чертыхания. Распахнула глаза, когда Рустам вышел из меня — резко, быстро, сквозь зубы рыча.
— Твою мать!
— Что случилось? — хрипло прошептала, опуская взгляд.
Лучше бы не смотрела.
Резко зажмуриваюсь, отводя глаза. Сворачиваюсь клубком… Мамочки, как же он поместился в меня?
Но главного я не заметила.
— Родная, у нас проблемы. Резина порвалась.
Рустам чертыхается и резко встает. Здесь все было предусмотрено. Вода, вино, влажные салфетки. Я взяла из его рук предложенную тряпку, он смочил ее жидкостью.
— Вытрись и оденься… замерзнешь, — велит Рустам.
Делаю все, как он сказал. Краем глаза замечаю, как он со злостью стягивает защиту. Она порвалась. Рустам закончил в меня.
— Что… что делать? — шепчу испуганно.
Рустам выглядывает за пределы корзины. Я быстро натягиваю белье и оглядываюсь. Здесь было очень много места для двоих… здесь произошел мой первый раз.
— Ты как? Тебе нужна кислородная маска? — оборачивается.
Качаю головой. Он выкидывает маску подальше.
— Получается, нас контролируют?
— Да, мы тросом привязаны. Все безопасно по нулям. Спустят на землю, когда я захочу.
Рустам подходит ближе и опускается на одеяла. Заполняет бокал янтарной жидкостью и немного протягивает мне. Кусочек шоколада тоже отправляется в мой рот. Все это сопровождается темным взглядом Басманова…
— Мы с тобой это повторим.
Припечатывает. Обещает. Угрожает.
— А пока на землю пора. Знаешь, что такое экстренная контрацепция?
Я моргаю растерянно.
— Сейчас повезу в аптеку. Мне дети не нужны, Полина.
Рустам смотрит на меня пристально. Взгляда отвести не позволяет. И добавляет тихо, но четко:
— Но дети у нас обязательно будут, родная.
Глава 11
— Не расскажешь, что это за картина, Полин?
Голос брата звучит совсем близко и неожиданно. Мужская рука опускается на мое плечо, и мы вместе с Максимом смотрим на произведение искусства.
Рустам обещал подарить самую лучшую картину из своей коллекции.
Рустам подарил. Прямо на воздушном шаре.
— Это подарок, — шепчу уклончиво.
— Дорогой подарок. От черта Басманова?
Не замечаю злости в вопросе брата. Погружаюсь в себя и собственные мысли.
На картине было изображено сердце. Некрасивое, потому что реалистичное, настоящее, кровавое. Написано оно грубо, размашисто и блекло — именно так пишут в высоком искусстве.
Немного страшное сердце… Это был подарок в стиле Басманова. Я отказывалась, а он пригрозил, что если не приму, то он подарит свое. Прямо из груди вырвет — со всеми вытекающими.
Шутил, но шутки у него всегда были страшные…
А после воздушного шара он отвез меня в аптеку. Купил бутылку воды и неизвестные мне таблетки, а в машине заставил выпить лекарство прямо из его рук.
— Высунь язык, — велел Рустам, — а теперь глотай.
До сих пор помню, как он внимательно следил за каждым моим глотком. Я не знала: может, у Басманова действительно была целая очередь из женщин, мечтающих забеременеть от него? Но я в эту очередь точно не входила, и поэтому с радостью выпила таблетку.
И больше он не появлялся. Две недели ни слуху, ни духу. Только картина с разодранным сердцем напоминала о нем… и моем предательстве.
— Я выполнила все, что он хотел.
Поворачиваюсь к Максиму, устремляясь в его объятия. Брат обнял меня крепко, заставив мое тело откликнуться на боль. В некоторых местах тело еще помнило Рустама.
— Надеюсь, что скоро у нас все наладится, Полин. Я работаю над этим. И Карину пытаюсь забыть… Клянусь, что пытаюсь.
Брат любит ее. Но теперь не может приблизиться к ней даже на сто метров.
— Я люблю тебя, Максим.
— И я тебя, сестренка.
* * *
Больше двух недель прошло как в тумане. Я давно не видела Рустама и готова была днем и ночью молиться, чтобы Басманов действительно оставил меня в покое.
Но в то же время его отсутствие сильно настораживало, потому что наблюдение его людей за мной только усилилось.
— Полина, подожди!
Оборачиваюсь. Карина спешит ко мне, у нас должна быть совместная лекция.
— Привет. Ты еще учишься? Твой брат показался мне деспотом, — интересуюсь у нее прохладно.
Не скрою: я держала на Карину обиду. Она допустила одну ошибку, а мне столько раз пришлось загораживать спину брата собой, что простить эту девушку было сложно.
Но я старалась ее простить. Да и Карина не оставляла меня в покое. Этим они с Рустамом точно были похожи.
— Я учусь последний семестр… — шепчет она.
