— И что же? — поднимает брови Теодор, искренне недоумевая.
По моему телу пробегают мурашки озноба, хотя на улице довольно-таки тепло. На самом деле мне страшно. То, что я должна попросить, великая тайна. Тайна и опасность. Граф берет мою руку в свои ладони и слегка поглаживает в успокаивающем жесте. В этих прикосновениях нет ни капли романтики и соблазнения, так утешают и ободряют маленьких детей, когда они остерегаются сказать правду.
— Ну же, Эва. Вы можете мне доверять, — тихо произносит мужчина.
Я вижу. Я, правда, вижу, что могу. Верю, что он человек чести, иначе я б не выбрала его. Сама судьба мне указала на Теодора Эмерея, ибо я нужна ему, а он мне.
— Лэрд Эмерей, — с трудом выдавливаю из себя слова. — Вы должны его уничтожить, как только он выполнит свое предназначение. Клянитесь!
Стискиваю его руки своими холодными пальцами и с нажимом произношу еще раз.
— Клянитесь лэрд Эмерей, что он больше никому не причинит вреда!
— Но леди Эванжелина… — в его глазах неподдельное изумление и даже сомнение в моем душевном здоровье.
— Вы не понимаете… — печально качаю головой. — Из-за него гибли люди, предавали близкие, страдали дети. Это зло. Зло в чистейшем виде.
На мои глаза набегают слезы, а губы начинают дрожать от еле сдерживаемых эмоций.
— Хорошо, Эва, я обещаю, — привлекает он меня к своей груди и легко поглаживает по напряженной спине. — Нет, я клянусь, что уничтожу его. Я вас понял.
Тихо всхлипнув, успокаиваюсь и, отстранившись, вытираю ладонью мокрые щеки.
— Мне пора, — говорю, слегка вздохнув. — Сестра и так пошла нам на уступки, позволив встретиться наедине и то, потому что уже в субботу объявят о нашей помолвке. Если об этом “свидании” узнает Лейтон, то несдобровать ни мне, ни ей.
— До встречи, леди Эва, — слегка поклонившись, говорит Теодор.
— Всего хорошего, лэрд Теодор, — прощаюсь в ответ и получаю легкий, почти невесомый поцелуй в тыльную сторону ладони.
Щеки мигом краснеют, в стеснении опускаю ресницы, не зная как на это реагировать. Хотя, если подумать, то уже через месяц мы станем мужем и женой, и поцелуи рук это меньшее, что позволяют себе супруги друг с другом. Сестра меня давно уже просветила на этот счет.
Робко улыбаюсь и выхожу из беседки, стараясь как можно быстрее добраться домой, и там уже обдумать и свою реакцию на внимание графа, и то, что ждет меня в будущем, когда я стану его женой.
Сон обрывается так же резко, как и начался. Открываю глаза и понимаю, что уже позднее утро. В окно пробиваются яркие солнечные лучи, ветерок колышет легкую белую полупрозрачную штору, а на изголовье моей кровати сидит давешняя черная птичка и весело чирикает.
Недоуменно хмурю брови. Это что, бунт на корабле? Если гора не идет к Магомету, то Магомет, то бишь стриж, идет к горе…
─ С добрым утром, леди Эванжелина, ─ в комнату, неся поднос с завтраком, входит Лина. ─ Как вы себя чувствуете? Хорошо спали?
─ Спасибо, Лина. Да, хорошо. Чувствую себя отдохнувшей и полной сил, ─ ни капельки не вру своей камеристке.
У меня сегодня на самом деле ощущения такие, что я готова мир перевернуть. Неужели сон так подействовал. А может, мой ночной посетитель сделал что-то, чтобы я быстрее поправилась. Или птица. Кстати, о ней родимой…
─ Лина, ты не могла бы открыть полностью окно? В комнату залетела птичка. Не мешало бы ее выпустить.
─ Какая птичка? ─ округляет глаза служанка.
─ Ну, вот же. На изголовье сидит, ─ невежливо тычу пальцем в нахальное пернатое.
─ Но леди, там никого нет, ─ удивленно шепчет Лина.
Глава 10
Может, для Лины там и нет никого, а вот для меня стрижик вполне себе видимый и даже осязаемый, помню, как чувствовалось под подушечками пальцев его шелковистое оперение. Но кричать об этом было бы глупо и небезопасно, особенно после того, как меня забрали из лечебницы для душевнобольных.
— Ой, а что это так восхитительно пахнет, — с деланным энтузиазмом восклицаю я, дабы переключить внимание камеристки на что-нибудь другое.
— О, это! — тут же ведется она на прием. — Новый рецепт. Мод где-то узнала как печь оладьи со сладким сыром. Очень вкусно.
— Охотно верю, — улыбаясь, вдыхаю аппетитный аромат.
Сырники мне часто готовила бабушка на завтрак, ибо только так меня можно было заставить поесть с утра перед школой. Потом бабуля заболела, и ее не стало.
Сейчас же, вместе с этим запахом, сердце в моей груди тупой иголочкой кольнула ностальгия, и я словно воочию увидела бабушку Лиду у плиты в байковом цветастом платье и белом полосатом фартуке, перешитом из старой юбки.
Незаметно смахнув набежавшую слезу, осторожно поднимаюсь с постели и, накинув поданный Линой халат, сажусь за столик. Краем глаза цепляюсь за изголовье кровати, но моей гостьи там уже нет, впрочем, не сомневаюсь, что она скоро снова появится.
— Леди, — мнет служанка в руках край передника. — После осмотра врача, вас попросил зайти к нему в кабинет лэрд Эмерей. Сказал, что для очень важного разговора.
Коротко киваю, понимая о чем мы будем говорить, и радуюсь, что доктор дает добро на окончание моего вынужденного заключения.
Сырники оказываются не только аппетитно пахнущими, но еще и потрясающе вкусными. Почти, как у бабули. Я и глазом не успеваю моргнуть, как уплетаю почти всю порцию. Почему-то вспоминается фильм “Унесенные ветром”, когда мамушка отчитывала Скарлетт, говоря, что истинная леди ест на людях, как птичка, и потчевала ее блинчиками перед приемом в “Двенадцати дубах”. Скарлетт из меня, как и леди, такая себе получается.
После завтрака Лина подбирает для меня платье и помогает одеться. Отчего-то именно сегодня я долго пялюсь на предложенные варианты, не зная, на каком остановиться. Разноцветные легкие муслиновые наряды, аккуратно разложенные на кровати, напоминают яркие экзотические цветы, но ни один из них меня не привлекает. В результате “плюю” на все это, в том числе и на глупое желание казаться привлекательной и женственной во время знаменательной беседы, и выбираю первый попавшийся вариант.
Белое в мелкий горошек платье удачно подчеркивает тонкую талию, слегка открывает ключицы и расходится пышной юбкой до самого пола. Я определенно нравлюсь себе в зеркале. Есть какая-то прелесть во всех этих винтажных нарядах, нежность, элегантность, утонченность, девушку в таком одеянии хочется холить, лелеять и оберегать.
Осторожный стук в дверь раздается уже, когда служанка расправляет поясок на талии, разглаживая едва заметную складочку.
— Это, наверное, доктор, — задумчиво смотрю на дверь. — Впусти его, Лина. А после осмотра я о кое-чем хотела бы у тебя спросить.
