Как раз сейчас представлялся весьма удобный случай, ведь Пен могла стать его пропуском, паролем для проникновения в ближний круг принцессы, которая, как он надеялся, не откажет в приеме спасителю своей любимицы.
Пен колебалась. Она не понимала, шутит он или говорит серьезно, при любом раскладе не желая показаться невежливой или неблагодарной.
— Если вы явитесь сегодня после полудня, сэр, — наконец проговорила она, — я была бы рада…
— Пен! Пен! — раздался очень громкий и очень тонкий голос.
Она резко повернулась на звук и увидела, как по красной кирпичной дорожке, ведущей от причала к небольшой калитке в стене вокруг дворца, мчится девушка в развевающихся юбках.
— Пен… Пен! Где ты пропадала? Мы сходили с ума от беспокойства.
Пен вздохнула. Это была ее младшая сестра Пиппа собственной персоной. Теперь ни о какой секретности не стоит и думать: Пиппа доберется до самых глубоких тайн и вытащит их наружу. От нее не скрыть ничего.
Пен поспешила ей навстречу. Они не виделись около месяца, и она соскучилась.
— Я ожидала тебя только дня через три, — говорила Пен, обнимая сестру. — Мама и лорд Хью тоже здесь?
— Они в Холборне. — Глаза Пиппы остановились на Оуэне, расширились, и она прошептала:
— А это кто?
Продолжая обнимать сестру за талию, Пен обернулась к своему спутнику, который смотрел на них обеих с выжидательной улыбкой. Она уже собиралась представить их друг другу, когда послышался еще один возглас. На этот раз кричал мужчина.
— Ой, это Робин, видишь? — воскликнула Пиппа, мгновенно забыв об Оуэне. — Он так беспокоился о тебе!.. Робин, уже все в порядке. Она жива и невредима. Ее привез один человек…
Оуэн шагнул вперед.
— Этот человек — шевалье д'Арси, мадам, — произнес он с поклоном, скрывая за вежливой улыбкой внимательный, оценивающий взгляд, которым он окинул девушку.
Подбежавший Робин должен был немного отдышаться, прежде чем накинуться на Пен с расспросами. Шапка была у него в руке, волосы растрепались, беспокойство в голубых глазах сменилось чувством облегчения.
— Что с тобой произошло, Пен? Где ты была? — выговорил он наконец.
— Принцесса Мария сказала, ты осталась у Брайанстонов, — вмешалась Пиппа. — Но мы‑то знали, ты никогда бы этого не сделала. Где же ты провела ночь?
Ее глаза не переставали изучать лицо Оуэна, и Пен поторопилась с объяснениями.
— На пристани было столько народу, — сказала она, — и я так замерзла, что решила, по глупости, конечно, пойти пешком до другой переправы. Через рощу. Там на меня напала шайка нищих, но, к счастью, шевалье д'Арси оказался неподалеку и пришел на помощь…
Ее рука непроизвольно потянулась к повязке на шее, которой под воротником и капором не было видно.
Робин пронизывал взглядом мужчину в черном, приплывшего сюда на лодке с его сводной сестрой. Так вот он какой, этот Оуэн д'Арси. Интересно узнать подробнее, что за история со спасением Пен, и не сам ли он, этот тип, подстроил все, чтобы проникнуть в окружение принцессы?.. От него можно всего ожидать… «Но быть может, человек действительно сделал доброе дело, а я сразу начинаю подозревать его во всех грехах?» — пронеслось у него в голове.
Приглядевшись к Пен, Робин увидел порванный воротник теплого плаща, различил что‑то вроде повязки на шее. Неужели она ранена?
— Ты сильно пострадала? — взволнованно спросил он:
— Что у тебя с шеей?
Пен отвернула ворот, чтобы Робин лучше разглядел и успокоился.
— Ничего страшного. Могло быть куда хуже, если бы шевалье вовремя не подоспел. Потом он сопроводил меня в гостиницу, где промыли рану и наложили повязку… Это нужно было сделать обязательно и как можно быстрее, — добавила она, стараясь обойтись без извинительных ноток в голосе.
Да и в чем она должна, собственно, виниться? Что ей скрывать? Она и не утаила ничего… кроме каких‑то своих ощущений. Но ведь они принадлежат только ей, не так ли?
— У тебя было настоящее приключение! — с видимой завистью воскликнула Пиппа.
— Уверяю, сестра, — попыталась ее утешить Пен, — у тебя все еще впереди. А мне хватит и этого на остаток жизни… Робин, ты не знаком с шевалье д'Арси?.. Шевалье, это мой сводный брат Робин Бокер.
Тот сдержанно поклонился Оуэну.
— Считаю за честь познакомиться с вами, сэр, — холодно сказал он.
Пен была недовольна поведением Робина: с чего это ему изменили вдруг его обычная любезность и простота в обращении? Что ему не понравилось в Оуэне? То, что тот, такой подтянутый, собранный, не похож на него, взлохмаченного, небрежно одетого? В это утро ей как‑то особенно бросилась в глаза разница между двумя мужчинами.
— Я не преувеличиваю, Робин, когда говорю, что шевалье спас мне жизнь, — посчитала нужным повторить Пен.
Выражение лица Робина не претерпело особых изменений, когда он произнес ровным тоном:
— Семья леди Пен у вас в большом долгу, сэр.
— Вовсе нет, — доброжелательно ответил Оуэн. — Просто я совершенно случайно увидел, как леди Пен идет одна по лесу, направляясь к соседнему причалу.
Возникшую напряженность разрядила Пиппа, громогласно объявив:
— Поскольку Пен не собирается представить меня, шевалье, я сделаю это сама. Я ее сестра, Филиппа, сэр.
На него смотрели точно такие же карие глаза, как у ее сестры, только в них он увидел не тоску, не яростную печаль, а веселый задор, вызов.
Оуэн склонился над рукой девушки, поднес ее пальцы к губам.
— Charniante. Я очарован, миледи.
— О, как мило вы это произнесли! — воскликнула она. — С французским акцептом, да? Думаю, мы станем друзьями. Ведь вы спасли нашу Пен и, значит, мы можем общаться без всяких формальностей, верно?
Робин и Пен обменялись взглядами: «Наша Пиппа верна себе: болтает все, что приходит на ум».
— Именно такими я и мыслю наши дальнейшие отношения, леди Филиппа, — с преувеличенной серьезностью подтвердил Оуэн.
— Пиппа, — поправила она. — Никто не называет меня полным именем. Даже король. И старый король Генрих тоже не называл.
Она улыбнулась Оуэну, пленительные ямочки заиграли на ее щеках.
— Я последую их примеру, — с той же серьезностью сказал Оуэн. — Уменьшительное имя подходит вам куда больше.
Ее улыбка перешла в звонкий смех, и он решил, что она очаровательна, хотя совсем не красива: слишком длинный носик, острый подбородок, чересчур много веснушек — худенькая, быстрая в движениях, в яркой одежде, она напоминала экзотическую птицу, случайно залетевшую в холодные края. Прелестная уродина, как говорят французы.
Он перевел взгляд с диковинной птицы на Пен, ее сестру. Она, быть может, тоже птица, но другого полета. Пен ответила на его взгляд взглядом сообщницы. В чем?
