– Почему это? – хмыкнула я.
– Так я же в этих графических редакторах просто Бог! – Митька широко улыбнулся. – Всё, договорились, беру художественную часть работы на себя, и можешь меня даже не благодарить! Разве что поцеловать вот сюда.
Он прижал палец к своим губам. Я легонько ударила его по руке.
– А что, ты не умеешь целоваться, Ковалёва? – округлил глаза он.
– Да ну тебя! – я улыбнулась. – Как ты сможешь мне помочь с фотками, если я буду сидеть в кабинете у шефа?
– Мы что-нибудь придумаем, подруга! – отмахнулся Митя. – Не забивай себе этим голову, пойдём лучше домой. У вас же рабочий день до шести?
– До шести, но мне ещё с интервью нужно закончить. Ты иди, Митька, не жди меня, все равно раньше восьми не освобожусь. А может, и дольше придётся посидеть.
– Я тебя не брошу, – упрямо помотал он головой.
– Ты мне будешь мешать, Шапкин, – я встала с дивана. – Так что даже не думай. Иди, иди, дома, небось, жена и дочка ждут не дождутся папаню с работы.
– Не угадала, Ковалёва, я в разводе. Уже год. Но дочка и правда имеется, – Митька тоже вскочил. – Ладно, не стану тебя отвлекать, а то будешь на меня рычать, а этого добра мне хватало и с бывшей. Мы же решили с тобой, что в новые отношения с новыми эмоциями!
– До завтра, строптивая моя! – Митька нежно приложился к моей щеке. – И помни, я теперь тут навсегда, ты сама это сказала!
– Иди уж, болтун, – хмыкнула я и побежала наверх.
Глава 11
– До чего же он красивый, – вздыхала я. – Эх, надо было нам вдвоём сфоткаться, Наташку бы кондратий хватил от зависти!
Вот уже полчаса я сидела перед монитором, самозабвенно перелистывая фотографии Серебрякова то вперёд, то назад. Жаль, Митьки со мной на интервью не было, представляю, какие шедевры бы получились! Впрочем, о чём я говорю, только Шапкина нам там и не хватало. Ах, Андрей Михайлович, Андрей Михайлович, кажется, втюрилась в вас простой менеджер Ковалёва, как сопливая девчонка! Осталось только фотку возлюбленного напечатать и носить с собой в кошельке. Как киноартиста какого или спортсмена. Ага, а ещё автограф попросить, вот будет смех!
– Ну и дурёха ты, Шурка! – громко рассмеялась я и откинулась на спинку кресла.
В менеджерской уже давно никого не было, рабочий день закончился, и наши бледнолицые скво разбрелись по своим скворечникам. Наверное, только Антонина с Марией Семёновной задержались, они обычно последние уходят, да может ещё кто-то из верстальщиц остался. Я с хрустом потянулась и протяжно зевнула. Насыщенные получились у меня эти два дня, ничего не скажешь. Но не буду сейчас об этом думать, иначе не успею с интервью разобраться. Я опять вставила наушники.
«Андрей Михайлович, расскажите, пожалуйста, о своей семье, были ли ещё у вас в роду художники?»
«Если не брать во внимание моего отчима, – донёсся до меня бархатный смех Серебрякова, – то я могу вспомнить свою прапрабабку Полину, которая хоть и не была профессиональным художником, но, по слухам, замечательно рисовала. В нашем семейном архиве сохранилось несколько её рисунков. Судя по всему, моя родственница на самом деле была талантливой. На одном из этих рисунков даже стоит росчерк архитектора Льва Лебедева, человека одарённого и весьма загадочного. Дайте-ка вспомнить, Саша, что же он там написал… Да, кажется так: "Сохраните сей дар Божий потомкам вашим на долгую память и удивление "»
Что-что? Я не поверила своим ушам. Я же только утром сама лично это слышала, как я могла пропустить такую важную информацию? Видимо, настолько была увлечена сексуальным голосом господина художника, что саму суть и не уловила. Что же нарисовано было на том наброске? Я рывком выдернула наушники и вскочила. Надо позвонить Серебрякову сейчас же, иначе лопну от любопытства. Так, где у меня его номер? Я стала рыться на столе в бумагах. Фу ты, ну ты, дурья башка, он же мне звонил днём! Я схватила свою трубку. Стой, Ковалёва, а что это ты так всполошилась? Какая разница, что было изображено на рисунке неизвестной тебе тётки, которой и в живых-то уже давно нет? К тому же Серебряков, наверное, уже в самолёте. Я опять села. Признайся честно, Шурка, тебе просто захотелось услышать его голос. А если даже и так, что тут плохого? Почему-то перед глазами появилось лицо моей Ксеньки. Когда сердечко моё страдало от неразделённой любви к Шапкину, помню, после одной из моих истерик на плече у подруги Ксюшка мне сказала: «Никогда не показывай мужчине, что он тебе нравится, этим ты только отпугнёшь его. Пусть видит, что ты совершенно к нему равнодушна, мужиков это подстёгивает».
Ага, хорошо Ксюше это говорить. У самой-то, небось, всё в порядке с личной жизнью! Роберт любит её до безумия, несмотря на то, что никаких девичьих уловок Ксенька к нему не применяла – не успела просто, потому что любовь их пронзила быстро и пожениться они решили уже на третий день знакомства! Сенька с тех пор так и говорит про него – моя хрустальная мечта, что соответствует действительности прямо-таки буквально, если учесть, что фамилия у её мужа – Хрусталёв.
Ладно, не буду пока звонить Серебрякову, потерплю. Я опять включила запись, но не успела услышать и слова, как наша дверь с силой распахнулась. София! Тьфу, вот хотела же закрыться на ключ!
– Сашка, а я к тебе! – Софка с размаху плюхнулась в Наташкино кресло и крутанулась вокруг себя.
– Я занята, – не вынимая наушников из ушей, я продолжала усердно всматриваться в монитор.
– Рабочий день ведь уже закончился!
– Для кого как!
– Ну, Саш, ну, пожалуйста, всего пять минуточек! – заканючила Софийка и подъехала с креслом ко мне.
– Чего тебе? – сжалилась я.
Эх, погубит меня моё доброе сердце!
– Саш, – обрадованно зашептала девчонка, понизив голос, – погадай мне, а? На сегодняшний вечер!
– Что?! – обалдела я. – Ты что, свиристелка, с катушек съехала? Какая я тебе гадалка?
– Ты можешь, я же знаю! – ещё пуще разгорячилась Софка. – Ты вчера прокололась, так что теперь не отвертишься!
– О, господи! – беспомощно прошептала я.
Кажется, теперь я понимаю, что имела в виду Мария Семёновна, говоря о своеобразных характерах наших сотрудниц.
– Ну что, погадаешь, Сашунь, а? – кротко заглянула мне в глаза Софа. – А я тебе даже денежку могу дать!
– Совсем с ума сошла! – разозлилась я. – Я не гадаю за деньги! Тьфу, я вообще не гадаю! Иди ты… домой, София!
– У меня, может, жизнь рушится, а она… – Софкины глаза наполнились слезами.
Этого только не хватало! Я растерялась. И что прикажете делать с этой девчонкой?
– Успокойся, Софка, – я сжала рукой своего льва. – Ладно, так и быть, расскажу тебе. Всю правду расскажу. Посмотри на меня.
