– Можно, Пётр Петрович?
– Заходите, Александра, – Зимин, не оборачиваясь ко мне, стоял перед книжными полками и что-то усердно там искал. – Одну минутку, извините.
– Да-да, конечно, – я, чуть помедлив, скромно уселась на стул для посетителей. На столе передо мной веером были разложены какие-то фотографии. Я вытянула шею. Так-так, а это что такое? Я неслышно подтянула к себе одну. Ну вот, как говорит наша Софа, чистый фен-шуй. Не успел о чём-то подумать, как оно тут же и появляется. Передо мной лежало черно-белое изображение нашего дома. Наверное, оттиск со старой фотографии, решила я. Интересный ракурс нашёл фотограф, необычный. А вот этого окна тут уже нет… Я взяла в руки карточку и стала внимательно рассматривать детали. А это что за вензель под крышей? Что-то я его раньше не видела. И маленького прелестного балкончика сбоку сейчас уже нет. Вот вандалы, как можно было разрушить такую красоту? Это же все равно что… живое существо руки лишить!
– И каково ваше мнение, Александра? – я и не услышала, как Зимин приблизился ко мне.
– Сколько лет этим снимкам, Пётр Петрович? – ответила я вопросом на вопрос.
– А почему вы спрашиваете?
– Раньше дом был другим. Не понимаю, зачем с ним так поступили? – я погладила карточку рукой.
– Этот вопрос нужно задать Родиону Сигизмундовичу, фотографии взяты из его семейного архива.
– Семейного архива? – несказанно удивилась я. – Семья Вольских была как-то связана с этим домом?
– Ваша проницательность делает вам честь, Александра.
Кажется, мои слова огорошили шефа, только я не поняла, почему.
– Кстати, Пётр Петрович, а давно не производился тут ремонт, не знаете? – выпалила я.
Зимин поднял брови.
– Я, наверное, не в своё дело лезу, – горячо продолжила я, – но ведь мы можем хотя бы изнутри что-то сделать? Потолки привести в порядок, щели заделать, стены отреставрировать… Вы видели, Пётр Петрович, в нашей комнате лепнина на печке почти полностью обсыпалась, и изразцы, старинные, между прочим, трещинками покрылись. Жалко так, они же такие красивые!
– Я подумаю над вашими словами, Александра, – густые брови опустились на прежнее место, но между ними появилась небольшая морщинка. Хм, раньше я не замечала, какое подвижное у нашего шефа лицо. – А теперь вы позволите мне перейти к сути нашего вопроса?
– Да, конечно, извините, Пётр Петрович, – смутилась я.
Спина моя тут же напряглась.
– Родион Сигизмундович, как вы уже знаете, будет печатать свою книгу в нашем издательстве. Поскольку я не хочу отвлекать дизайнеров от основной работы, в помощь автору я предложил вашу кандидатуру, на что Вольский дал безоговорочное своё согласие. Нам нужна ваша помощь в корректуре книги, а также нужно будет разобраться с фотографиями. Вы же владеете графическими редакторами, Александра?
– Немного, Пётр Петрович. Я пока начинающий пользователь…
Что ещё он выдумал? Какой из меня ретушёр?
– Этого вполне достаточно, – Зимин блеснул глазами. – Тогда договорились.
– Конечно, Пётр Петрович. Когда вы мне дадите текст?
– Правда, есть одно маленькое неудобство, которое, я уверен, никак не повлияет на ваш боевой настрой, Александра, – словно не слыша мой вопрос, продолжил шеф. – Вам нужно будет работать за этим компьютером.
Он указал подбородком на соседний стол, стоящий в глубине кабинета. Его поставили тут совсем недавно, помню, Настька сильно удивлялась, зачем шефу в комнате второй компьютер, если и своим он не очень-то часто пользуется. Теперь я понимаю, зачем.
– В вашем кабинете? – мне стало не по себе.
– Да. Вы будете сидеть именно здесь, Александра. Не переживайте, это ненадолго. Только на время работы с книгой.
Ни фига себе, вот это поворот!
– Целый день? – голос мой дрогнул.
– Зачем такие жертвы, Александра! – кажется, шеф умеет шутить. – Думаю, трёх часов в день будет вполне достаточно – скажем, с трёх до шести вечера.
Три часа!! Три часа сидеть перед глазами у этого мрачного типа! Да я же кучу ошибок наделаю с перепугу! Под мышками у меня, как и всегда в нервные моменты, взмокло, нос вспотел, и очки предательски поплыли вниз. Да-а-а, перспективка вырисовывается не радужная, я бы даже сказала, довольно облачная, с переменным ветром и осадками в виде града!
– А я вам мешать не буду, Пётр Петрович? – надеюсь, мой голос прозвучал не очень жалобно. – Может быть, лучше перенести этот компьютер в другую комнату?
– Нет! – отрезал Зимин. – Это требование Вольского, а слово клиента для нас – закон.
О, да! Сколько раз наш ПэПэ говорил эту крылатую фразу на планёрках, и не счесть! Я нервно сжала пальцами фигурку льва. Зимин проследил за моей рукой, потом перевёл внимательный взгляд на меня. В тёмных глазах его стояла суровая решимость. И куда я против начальства?
– Хорошо, Пётр Петрович, – я смирилась. – Мне сейчас начинать или уже завтра?
– На сегодня у вас есть неоконченная работа, Александра, – шеф стал собирать фотографии в большой бумажный пакет. – Разберитесь с ней, а завтра приходите.
– Хорошо, – я вскочила. – До завтра, Пётр Петрович!
– До завтра, Александра, – не поднимая головы, буркнул он.
Я выскочила из кабинета, в два шага пересекла Настькину комнатку и, распахнув дверь, с размаху врезалась в Митьку.
– Ох, – ойкнула я, отстраняясь от нахальных мужских объятий. – Шапкин, без рук!
– Ты чего так долго, Сань? – мой бывший однокашник потянул меня к диванчику в холле. – Что случилось, шеф тебя ругал?
Он с беспокойством заглянул в мои глаза.
– За что меня ругать, Мить! – отшутилась я. – Я же ценный сотрудник!
– А если серьёзно? – Митька взял меня за руку.
– Я просто немного расстроилась, вот и всё, – пожала я плечами. – Мне теперь придётся с трёх часов у шефа в кабинете сидеть, за его компьютером. Каждый день. Приятного, конечно, мало перед глазами начальства торчать, ну ничего, привыкну.
– Вместо секретаря, что ли? – не понял Митька.
– Нет, Мить. У одного нашего важного клиента там ценная информация, которую на другие компьютеры переносить нельзя. Книжка какая-то. Вот я и буду правки вносить в текст. А ещё шеф попросил фотки ретушировать, говорит, дизайнеров отрывать не будем, я сама справлюсь. А я, если честно, в этих графических редакторах не особо разбираюсь.
– Зачем же согласилась, дурёха?
– Так начальство же! – я вздохнула. – А ещё, признаюсь тебе, как другу, я его боюсь.
– Зимина?
– Ага. У меня подмышки сразу потеют, а это верный признак страха. Чего ты смеёшься, Шапкин?
– Эх, Ковалёва, и как ты без меня жила? Тебе же несказанно повезло, что я появился!
